– Не нравится? – Сергей остановился и вопросительно посмотрел на меня.
– Такое, – неоднозначно ответила я. Не говорить же, что никогда не сидела в таких тачках? Конечно, внутри белая кожа, бежевая обивка, да в такую машину страшно садиться, чтобы не испачкать. Коврик нужно стелить рядом, чтобы ноги вытирать перед посадкой.
– Да ста за три секунды. – Ольшанский открыл дверь передо мной и пригласил сесть.
– По нашим-то пробкам? Актуально, – фыркнула я, садясь внутрь.
Пока он обходит машину, услышала, что у него звонит мобильный. Он открыл дверь и сел на водительское сиденье.
– Да, моя сладкая. Жутко рад тебя слышать!
Я вся напряглась, прислушиваясь к разговору. Сама же сидела, уставившись в окно, делая вид, что меня нисколечко не интересует разговор Ольшанского. А он шутил, подначивал и веселился вовсю. Мне стало казаться, что уши у меня выросли и сменили направление на противоположное. Было понятно, что это девушка, что они очень близки и что он ее любит. Так и сказал: «Люблю, целую». И положил трубку.
– На чем мы остановились?
– Я тебе не мешаю? – Повернулась я к нему. Как ты будешь объяснять, что рядом с тобой неотлучно будет какая-то незнакомая женщина?
Легкий смешок, и губы Ольшанского растянулись в улыбке. Он повернулся и пристально всмотрелся в мое лицо.
– Мы общаемся меньше часа, а ты уже ревнуешь? Не ожидал от тебя.
– Забыл добавить «после всего, что было», – фыркнула я. – Но я совсем не о том. Тебя ревновать никто не будет?
Он резко крутанул руль на повороте, и я чуть не впечаталась лицом в боковое окно.
– Что ж ты нервный такой? – пробормотала я, принимая вертикальное положение и поправляя прическу.
– Я не обязан никому отчитываться, что я делаю и с кем.
– Угу. – Открыв сумочку, я достала блокнот и записала: «Самовлюбленный эгоист».
– Что это ты там пишешь? – Ольшанский перегнулся ко мне, придерживая руль одной рукой.
Я быстро захлопнула блокнот. С этим нужно быть поосторожнее, я ведь и козла могу от фонтана эмоций нарисовать. А потом оправдывайся, что не то имела в виду, хотя на самом деле совсем то, и все правильно все поняли.
– Заметки. Или ты забыл, что я здесь не для твоего развлечения. Я материал для книги собираю.
– И как? – Он приосанился и заиграл пальцами по рулю. – Соответствую образу миллионера?
– Печатному? Ну, почти. Образ миллинера-абьюзера тебе подходит как никому.
– Почему абьюзера? – обиделся Ольшанский. – Я же тебя не обижал. Да и женщин обижать не в моих правилах.
Вот тут я встала на свои любимые лыжи. Психолог-филолог заиграл во мне всеми красками. Мужики, конечно, козлы, но и им иногда надо показывать правильное направление.
– Вот ты сейчас с девушкой разговаривал?
– Разговаривал. – Кивнул он.
– Как я понимаю, она не знает о том, что ты на целых две недели приклеился к какой-то женщине?
– Маш. – Голос Ольшанского зазвучал в строго поставленном тембре. – Я с девушками, особенно с малознакомыми, общаюсь каждый день и по многу раз. Мне летописца с собой таскать надо, чтобы запомнить, где и с кем я общался. А уж количество женщин за день я точно не подсчитывал.
– Думаешь, если тебя это не волнует, это точно так же не волнует твою женщину?
– Жену, что ли? – не отвлекаясь от дороги, спросил Ольшанский.
У меня сердце кольнуло. Давно такого не было, неужели старость неожиданно подкралась? Или я на самом деле начинаю ревновать давно забытого неуклюжего одноклассника к совсем незнакомой мне жене? Дурь какая-то. Понятно, что он женат. Куда же миллионеры без жен? Жену надо иметь хотя бы для выхода на светские рауты. Положено так. Наверное.
