Хотя ты-то наверняка уверена в обратном.
Цветочек поднимает глаза, смотрит на меня в упор.
Разумеется, никакого раскаянья в её глазах нет, ни единого грамма. Я и не ожидал. Демон тут я, мне и раскаиваться. Но я эти обязанности лучше кому-нибудь делегирую.
— Еще скажите “ты сама сделала этот выбор”, — елейно тянет, — и “никто тебя не заставлял, не угрожал”…
— Что поделать, если по-хорошему верные решения ты принимать не хочешь? — я чуть приподнимаю бровь.
— Купите плетку, — огрызается, — может, тогда я буду соглашаться на все это быстрее?
Детка, как же ты хороша, когда скалишь зубы. Как мне этого не хватало все это время, когда между нами была четкая субординация, и что бы я ни придумывал, моя Маргаритка безропотно терпела и выполняла.
Субординация кончилась, девочка начала бунтовать. Наконец-то началось хоть что-то занятное.
— Интересное предложение, — фыркаю, окидывая Цветочек откровенным взглядом, — но я более консервативен в вопросе обращения с женщиной. Хотя если ты будешь послушной женушкой, могу это обдумать. В рамках поощрения.
Вспыхивает до корней волос. Боже, Маргаритка, прямо как девственница. Ведь знаю, что нет, но это все равно так забавно. Ну, тебе ли, детка, краснеть как институтке от одного только намека, что между нами что-то будет.
Или что? До сих пор смертельно стыдно, что, о боже, ты сломалась и села в мою машину!
Рыдала всю дорогу. Беззвучно, я видел только капельки, стекающие по щеке — она-то сидела ко мне спиной, не желая даже смотреть в мою сторону.
Бесило.
Не она меня бесила, а неуемное желание двинуться к ней и притянуть к себе.
Толку бы не было. Это могло закончиться одной маленькой битвой на заднем сиденье машины. Или кое-кто бы замер, как деревянный истукан, что тоже не особо настраивает на приятный лад.
Да и зачем вообще давать этому ход? Если высока вероятность, что пробиться сквозь её панцирь я просто не успею. Пусть лучше считает меня долбанутым на всю башку, пусть ненавидит. Если ничего не выйдет…
Будет плохо. Но и этот вариант я предусмотрел.
А сейчас — пускай кусается. Это хотя бы весело.
Ну, в те минуты, когда мне не звонит мой знакомый и не спрашивает, какова эта зараза в постели. Это категорически портит мне все — настроение, сон, аппетит, желание церемониться.
— Нотариус приедет теперь только завтра утром, — спокойно роняю я, когда створки лифта разъезжаются в стороны, — и регистратор из ЗАГСа вместе с ним.
Маргаритка спотыкается, в панике оборачиваясь ко мне.
Умная девочка, все правильно поняла.
— Вы же говорили, только через неделю…
Снова “вы”. Ну конечно, игры кончились, честно она мне может только выкать. Нет. Ни черта у нас с ней не выйдет. Надеюсь, хоть на ЭКО она потом согласится. Хочется оставить после себя хоть что-то.
Хотя… Нет, должна. Это ведь идеальный вариант, при её недоверчивости к мужикам как явлению. Деньги у неё никто не отнимет, обременять никто не будет.
— Это тебе вместо плетки, Цветочек, — откликаюсь сухо. — Скажи спасибо, что я тебя быстро нашел. Иначе бы отвез прямиком в ЗАГС, чтоб нас прямо сегодня и расписали. А распишут завтра.
Завтра будешь моей, Маргаритка. Хоть и не хочешь.
Проходим в квартиру молча, в режиме “конвоир и заключенный”, я слышу, лишь как она жарко дышит за моей спиной. Представляю, какие желания роятся в её голове — повиснуть у меня на шее, сбить с ног, придушить…
— Лучше выспись, Цветочек, завтрашний день будет непростым.
