__________________________________________
[1] Генрикус Инститор, он же Генрих Крамер (1430-1505 гг.) – автор самого известного трактата о борьбе с ведьмами «Молот ведьм».
[2] Domini Canes (псы господни) – игра слов для обозначения доминиканцев
[3] 4 августа 1474 года в Базеле был сожжён петух, снёсший яйцо.
4. Глава 4. Выбор жертвы
Тяжёлый взгляд монаха упёрся в моё лицо. Глотнув воздуха, я устремила на брата Фому самый кроткий и смиренный взор, на который только была способна: «Дай мне хоть один шанс, и я подчиню каждый твой вдох и удар сердца…»
Но не успела я мысленно приказать ему, как он быстро отвёл взгляд. Неспроста учился у Крамера – знает, что смотреть ведьмам в глаза не стоит. Однако, даже не глядя, монах уверенно двигался в мою сторону, следя за метаниями иглы.
Указующее острие иглы кружилось над землёй, тянуло нить следом. Три ряда замерших человеческих тел отделяли меня от доминиканца, начавшего медленно приближаться. Игла настойчиво тащила его вперёд.
Против воли я подалась назад, прикрываясь плечом патера Теодора. Но он, всегда такой спокойный, тоже заметно волновался, хоть и старался не подавать виду.
Брат Фома направлялся точно ко мне, а взгляды людей, прикованные к игле, лишь приблизительно прослеживали направление и метались, пытаясь угадать заранее, на кого же теперь падёт выбор. Каждый в глубине души жаждал, чтобы были наказаны недруги или завистники, и каждый обмирал от страха, представляя себя на месте обличённого.
Повисла такая тишина, что стал слышен плеск озера на окраине поселка. Молчаливый поединок наших взглядов стал почти невыносимым. Впервые за долгое время мне стало по-настоящему страшно.
И тут раздался крик, похожий на истошный вопль чайки. Монах бросился в мою сторону и вытащил из толпы стоявшую передо мной полоумную Дору. Не выдержав общего напряжения, она дико захохотала.
Содрогнувшись, помимо воли я схватила патера за рукав, но он торопливо отдёрнул руку, боясь посторонних взглядов. Он и сам был напуган. Возможно, ему казалось, что игла указывает на него, и только теперь он понял, что угроза миновала.
Меня трясло, по спине текла струйка пота. На этот раз опасность была слишком близко.
Дора же, оказавшись в центре внимания, совсем потеряла рассудок. С хохотом она начала задирать юбки, приговаривая:
- А я! Хаха! А я тоже хочу! Ха-ха-ха! Вот я!
- Вот оно, признание! – провозгласил доминиканец, торжественно выпрямившись. – Она сама подтверждает, что готова отдаться нечисти!
Сорвав с Доры чепец, он предъявил миру её полуобщипанную голову, видать, недавно снова драла волосы. На голове было два небольших родимых пятна, просвечивавших между волосами.
- Дьявол метит своих подопечных разными способами, но спутать его отметины с чем-либо другим невозможно! – уверенно воскликнул монах. Похоже, его нисколько не смутил промах с госпожой Бюрх. – Узрите след от копыта дьявола!
Брат Фома, поистине, обладал удивительным даром убеждения. Даже при самом тщательном осмотре и особенно развитом воображении трудно было принять два овальные пятнышка за след копыта, но в толпе раздались выкрики одобрения, и многие закивали головами. И чем дальше от Доры стояли люди, тем больше среди них было согласных. Хотя вряд ли они вообще что-либо могли разглядеть с такого расстояния.
Диковато озираясь, Дора тем временем ощупала непокрытую голову, схватилась за волосы и начала по привычке выщипывать прядь за прядью, погрузившись в ощущения. Монотонное движение сразу же успокоило полоумную, и больше её не интересовало происходящее вокруг.
