А тут ещё ночь и такая глубина…
Горан, видимо, всерьёз обеспокоился моим молчанием, потому что тут же оттянул подальше от фальшборта. Я осознала, что надо выскользнуть из его объятий, что-то они затянулись для простой поддержки.
Только вот осуществить это оказалось невозможно. Словно руки и ноги отказывались подчиняться мозгу. И хотелось только прижаться крепче, ткнуться лбом в сильное плечо и прикрыть глаза. В Горане Ладиче было что-то успокаивающее. Что-то такое, что я очень давно искала и вот наконец-то нашла. Тот самый покой и уют, которых так не хватало после смерти матери.
Сердце пропустило удар, губы пересохли. Хотелось поднять голову, посмотреть в ставшие сейчас почти черными глаза и ощутить жар поцелуя. Прямо здесь и прямо сейчас. Чтобы его губы обжигали, а пальцы вплелись в волосы, чуть сжимая пряди и оттягивая голову назад.
По телу будто пронеслась молния. Отрезвление хлестнуло плетью. Я резко отстранилась, чудом только не пошатнулась вновь.
Горан смотрел на меня несколько озадаченно и… разочарованно? Нет, не может быть, явно показалось.
— Спасибо, — пробормотала я, чувствуя, что не знаю, куда деваться от неловкости.
Черт, щеки аж горят. Хорошо, что тут темно! И никого больше нет… и Горан не умеет читать мысли. Иначе бы подумал, что я на мужчин вешаюсь и всё такое.
Предательское чувство, что мне понравились его объятия, я тут же загнала куда подальше. Нет, не думать об этом! Не хватало ещё, чтобы он что-то понял!
И тут же стало как-то тоскливо и холодно. Очень неправильно.
— Вы плохо себя чувствуете, Стася? — тихо поинтересовался Горан.
В голосе слышалось легкое беспокойство и забота. Разумно. Руководитель группы, который плохо себя чувствует, — это отвратительно, какой уж тут отпуск, когда ответственный за организацию еле шевелится.
Но в то же время чудилось, что беспокойство Горана вызвано далеко не этим. Он волнуется за меня. Хоть это и странно.
— Нет, всё нормально, — покачала я головой. — Немного задумалась просто. Не обращайте внимания.
— А сбежали ото всех почему?
— Я не сбегала! — возмутилась я. — Что за…
И тут же прикусила язык, увидев смешинки в глазах напротив. Взяла себя в руки и шумно выдохнула, приказывая себе успокоиться.
— Дразнитесь? — уже спросила куда спокойнее.
— Если только чуть-чуть, — не стал отнекиваться Горан. — Но так вы мне нравитесь гораздо больше.
Внутри всё вспыхнуло жаром, дышать стало труднее. Нет, совсем стыд потерял! Опять издевается!
— Хорошо, что нравлюсь, — произнесла я, с трудом удерживая маску невозмутимости. — Так есть вероятность, что вы меня не забудете в каком-то городе, решив, что тур куда краше без сопровождающего.
Горан удивленно приподнял брови, а потом неожиданно расхохотался. От его смеха по коже пробежали мурашки. Низкий такой, бархатистый, слушаешь — и голова того и гляди снова закружится.
— Конечно, нравитесь, — кивнул он. — Идемте к нам. Шампанское и правда отличное. Да и вид там лучше.
— Я на работе, — качнула головой, но последовала за ним. — Так что мой выбор — сок.
Горан вдруг резко остановился, я чуть не врезалась носом в его широкую спину.
— Тогда на ужине в гостинице, — сказал он.
— Что на ужине? — озадачилась я, моргнув.
— На ужине вы со мной выпьете, — невозмутимо произнес он. — И не спорьте, я вам почти жизнь спас.
Возмущение застряло в горле, но ничего сказать не удалось, потому что он ухватил меня за рукав и потянул за собой.
