Ветер качнул находившуюся рядом ветку, сидевший на ней крупный паук недовольно заворочался.
Тулайдонош отступил в тень дерева. Вряд ли девочке придет в голову посмотреть ночью в окно, но всё же. Она-то как раз сумеет разглядеть. Только вот испугается раньше времени, а то и поймет, что надо бежать.
Нехорошо, не надо так.
Извилистые изумрудные линии татуировок засверкали на руках, подсвечивая жутковатым светом змеиные браслеты.
Окно, за которым он пристально следил, затопила тьма. Отлично. Девочка легла спать. Что ж, хорошо, что в этот раз Ласло не полез со своими советами.
Тулайдонош чуть нахмурился. Или всё же спрятал ночник так, чтобы с улицы не было видно?
Он не знал, сколько прошло времени. С озера по-прежнему доносились смех и разговоры. Ночные купальщики вошли во вкус, ну да и ладно, пусть.
Тишину, окутываюшую отель, вдруг прорезал крик.
Внутри вспыхнуло беспокойство. А это ещё что такое?
Не теряя ни минуты, Тулайдонош рванул к дому, чтобы ловко вскарабкаться по стене и оказаться в комнате.
5. Глава 5. Соперник Горана Ладича
— То есть, ты всё решил? — спросил отец, глядя на меня тяжелым взглядом.
Смильян Ладич недавно отметил пятьдесят лет, никто бы вовек не дал ему этого возраста. Слишком молодо и внимательно смотрели карие глаза, слишком мало серебра было в черных волосах, и практически отсутствовали морщины на лице. Впрочем, Нада Ладич, моя мать, ни в чем ему не уступала. Охотник и медиум, нашедшие друг друга, едва обоим исполнилось восемнадцать, и живущие душа в душу уже столько лет.
Отец прекрасно понимал, что я не бросаю слов на ветер. Но в то же время не мог смириться с тем, что всё в один миг встало с ног на голову. К тому же то, что мне рассказала Дубравка… да, тут было над чем задуматься.
Я стоял, сцепив руки за спиной, и смотрел в окно на волнующееся море. Сегодня было очень ветрено. Неспокойно было даже в заливе Кварнер, не говоря уже про открытое море.
Однако мне почему-то такая погода приносила умиротворение и только укрепляла желание поскорее заняться тем, чем задумал.
— Я всё решил, отец.
Он некоторое время молчал. Мать ушла на рынок, поэтому наш разговор происходил один на один. Я прекрасно знал, что она поддержит любой мой выбор, потому что… Нада Ладич — медиум. И она прекрасно понимает, насколько важно иметь проводника в мире возле Границы. И пусть отец всю жизнь живет со своим медиумом, он всё равно может кое-что упускать. Со временем охотнику кажется, что тепло его медиума — нечто естественное, поэтому можно жить и так, не особо заботясь о чем-либо. Правда, нужно сказать, ума хватает всем, чтобы сохранить то, что у них есть.
Именно поэтому истинные пары, как бы ни ссорились, всё равно помирятся. И обычно результатом этого перемирия получаются… дети. Даже сейчас, пусть родители и молчали, но я прекрасно знал, что через какое-то время меня порадуют крошкой-сестрой или хулиганом-братцем.
«Большая семья — то есть благо», — любил говорить Живко.
А наши женщины, как и мужчины, способны на продолжение рода куда на более долгий срок, чем обычные люди.
— Дубравка рассказала, почему Благика сбежала? — хмуро поинтересовался отец, став со мной рядом.
Я закусил нижнюю губу. Вот тут было сложнее.
— Её преследовал ненормальный охотник, — наконец-то сказал я. — Силой пытался сделать своей, постоянно говорил, что она должна родить ему ребенка.
Некоторое время мы молчали. Насколько должен быть не в себе охотник, чтобы так вести себя с женщиной? Да ещё и медиумом. Пусть Благика имела слабый дар, но всё равно… И имя этого мерзавца уже не узнать, потому что если кто-то нарушает правила общин, то его не просто убивают, но и запрещают произносить имя, чтобы память так же развеялась пеплом, как сожжённое тело.
