— Хорошо, — кивнула я и вернулась к своему кофе.
С нашего позволения директор сделал звонок главному бухгалтеру. Ярослава сложившая ситуация забавляла: он поглядывал на меня и довольно скалился. Вскоре Герман отложил трубку и вернулся к своему рассказу. Обращался в основном к Лапину, тот кивал собеседнику и сводил брови, демонстрируя заинтересованность. Разговор велся вокруг изобретения, которое вот-вот произведет фурор в «нашем» деле.
— Да, что я, собственно, вам рассказываю, — оживился он. — Давайте, пригласим самого изобретателя.
Очевидно радовался возможности переключить с себя часть внимания. Даже поверил, что уже переключил, вытащил наконец платок и провел им от уха до уха. Бодро подхватил трубку и деловито в неё произнес:
— Юленька, пригласите к нам Елисеева.
Я почувствовала легкий укол в груди и приказала себе – спокойно. Мало ли Елисеевых на свете... Встретилась взглядом с Германом, улыбнулась ему, а тот посчитал нужным объяснить:
— Семён Борисович кладезь для нашего предприятия, вы просто обязаны с ним познакомиться.
Ошибка исключена. «Думай, думай», — подгоняла себя мысленно. И в туалет не отпросишься, как в школе, когда близится час расплаты, а у тебя урок не выучен. Грешную мысль, действительно, извиниться и выйти откинула, как не особо удачную. Кто его знает, сколько они проболтают, а долгое отсутствие вызовет подозрение. Вкладывать в руки Ярослава козыри самолично, я не готова.
Я так ни к чему и не пришла, когда услышала шаги в приемной и поняла – слишком поздно. Оставалось лишь уповать на то, что Елисеев меня не узнает. Виделись мы пару раз, я была юной, абсолютно иначе причесана и вообще не пользовалась косметикой.
Аутотренинг помогал вяло, нерезультативно: когда вошел Семен Борисович, пульс, казалось, зашкаливал, а время остановилось...
Первое что бросилось в глаза – абсолютно седая голова. Некогда кудрявая, пышная шевелюра поредела, обнажив топорщащиеся уши, лицо изрезала сетка морщин. Форменная куртка и брюки чистые, из чего можно сделать вывод, что и работа у него такая же, без грязи. Он поздоровался, глядя перед собой, на руководителя, остановился, не дойдя до столика пары шагов, и замер. Мимолетно глянул на меня, на Ярослава… Брух привлек его внимание болтовнёй, я почти выдохнула – обошлось – тряхнула головой, максимально завесив лицо локонами, как он вновь повернулся ко мне. Во взгляде наметилось узнавание… Герман Валентинович что-то говорил, до меня не доходил смысл, в голове сумятица.
— Э-э… — протянул Елисеев, а я резко поднялась, не выпуская его взгляд и сбивая его ещё больше. Приблизилась к нему, загородив собой от Ярослава, и затрясла его руку. «Нет, пожалуйста», — одними губами шепчу я, и вслух добавляю:
— Здравствуйте, нам вас рекомендовали как первоклассного специалиста.
Дрожи в голосе по счастью нет, я выпускаю его ладонь, напоследок ткнув в середину ногтем, и тороплюсь. Спешу заговорить. Как можно больше ничего незначащих фраз и, возможно, даже подсказывающих.
— Лапина Аглая Константиновна, приятно познакомиться. Герман Валентинович много о вас рассказывал, гордится вами, утверждает вы – кладезь…
— Вы знакомы? — перебивает мою тираду Ярослав.
Поднимается, подходит, указывает пальцем на меня, на него, демонстрируя о чьем знакомстве он толкует, а смотрит исключительно на Елисеева. Этим своим пытливым взглядом.
— Э-э… — повторно тянет растерянный Семен Борисович, а у меня сжимаются легкие. Понял ли он меня? Правильно ли расценил знаки? — Выходит, да уже. Лапина Аглая Константиновна. Я запомнил. — Протягивает Ярославу руку и с улыбкой добавляет: — Вы не смотрите, что у меня голова седая, память пока ещё хорошая.
