— Не дёргайся. Думаю, через пару дней они тебя освободят.
Освободят... Это слово сейчас звучит как насмешка. Освободят для чего? Чтобы я могла в туалет ходить не вызывая себе в помощь охрану? Так себе свобода.
***
Но я ошибалась. Три бесконечно долгие недели прошли в оковах. Охранники игнорировали мои вопросы, а Ангелина Степановна только каждый раз грустно вздыхала, наблюдая за тем, как после очередной прогулки меня привязывают к кровати. В какой-то момент я совсем отчаялась. С чего мы вообще решили, что мне подарят свободу передвижения по палате? Мой сумасшедший папенька и ненормальная тётка вполне могли не просто изолировать меня, а обречь на вечные страдания.
Но моя соседка не отчаивалась. Каждую ночь после прогулки она заставляла меня снова и снова рассказывать о том, что мы будем делать после побега:
— Я поймаю попутку, попрошу нас подвести. Расскажу водителю, что сбежала от мужа-садиста, который спрятал мою одежду. Вы – моя мама. Вашу одежду он тоже спрятал, поэтому мы надели его рабочую форму. Потом поедем к моей подруге, возьмём у неё немного денег, сядем в автобус, приедем к моим родителям и вместе с ними пойдём в полицию. Мой муж поможет нам. У него много денег и связей.
Ангелине Степановне нравилось слушать придуманный мной на скорую руку план. Она ни разу не пыталась прицепиться к деталям, просто внимала и верила каждому слову. Иногда мне становилось стыдно за то, что обманываю доверчивую женщину, но что ещё мне оставалось делать? Не могла же я ей сказать, что родители от меня фактически отреклись, никакой подруги нет, а муж обезглавлен собственными друзьями?
— Что-то не так, - я с тревогой оглядываю палату.
— Всё так. Расскажи ещё про старенький домик в деревне, в котором ты меня спрячешь до того, как правоохранители закроют эту нелегальную богадельню.
— Нет. Не сейчас. Смотрите, - цепи лязгнули, когда я приподняла руку и жестом указала соседке на стол.
Целый месяц я провела в темноте. За это время зрение обострилось и если раньше, после ухода охранников, комната превращалась для меня в одно сплошное чёрное пятно, то теперь я научилась различать очертания некоторых предметов. И вот сейчас на столе не было привычной тени от тарелки с фруктами и лёгкими закусками.
— Что ты там углядела? – недовольно пробурчала Ангелина Степановна.
— Еды на столе нет.
— Да тебе мерещится. Не видно же ничего, - она побрела к столику и в этот момент дверь распахнулась.
Зашли двое охранников. Те самые, что буквально полчаса назад вернули нас с прогулки. Яркий свет на время ослепил меня.
— Что вы делаете? – один из них направился прямо ко мне, второй ставил на стол тарелку с яблоками и мандаринами.
Ангелина Степановна заговорчески подмигнула мне и бодро засеменила в ванную комнату. Я поняла, что происходит, только когда охранник освободил мне левую руку. Как только освободилась правая – сразу шмыгнула в ванную и закричала изо всех сил...
5. Глава 5. Даша
— На по-о-омощь!!!
Ангелина Степановна за то время, что охранник возился с моими цепями, успела наглотаться мыла и начала очень правдоподобно изображать приступ. Одно плохо – немного переигрывала: пена изо рта, глаза закатила, бьётся в конвульсиях... Видимо, решила в последний момент не просто отвлечь охранников, но и серьёзно их напугать.
Первым в ванную комнату не торопясь вошёл врач. Скептически посмотрел на пациентку. Вот блин! Не поверит он ей. Ни за что не поверит! Стоит в дверях, смотрит, жуёт жвачку. Я крепко сжимаю в правой руке большой булыжник, который Ангелина Степановна таки умудрилась незаметно протащить в палату. Он много дней ждал своего часа в бочке унитаза и вот теперь...
