На все окружающие предметы ложились волнующие вечерние сумерки, а мне на настроение накладывалась такая серенькая тень, что через неё всё окружение представало в более унылом свете. Самый гадкий фильтр на свете – это унылое настроение. Я уже намеревалась поколдовать немного в программе Photoshop над фотографией кудряша, которую он пропустил, превратив его в нечто эдакое…
Как вдруг раздался стук в дверь. За дверью стоял паренёк курьер в жёлтой униформе службы доставки.
– Доставка цветов. Сердечно желаем прекрасного настроения! – лихо отбарабанил парнишка, – куда можно поставить корзину?
В руках у парнишки была корзина внушительных размеров, полная белых, персиковых и нежно-розовых роз.
– Я сама поставлю куда надо, спасибо.
Я взяла из рук парня корзину и хотела закрыть дверь, но парень сказал:
– Дверь не закрывайте. Сейчас доставлю Вам ещё цветов.
– В смысле ещё?
Парень широко заулыбался:
– Самый большой заказ для одной девушки за всё время, что я работаю курьером. Кто-то очень сильно хотел вас порадовать.
И пока я переваривала изумлённым сознанием сказанное, парень заносил одну корзину за другой. Розы, тюльпаны, пионы, хризантемы, орхидеи и белые лилии – чего там только не было!
– А вот это последняя корзина.
Парень вручил мне корзину с белыми и голубыми гортензиями, распрощался и сбежал по лестнице вниз. На лестничной площадке из-за приоткрытой двери высунула свой любопытный нос соседка. Весь её облик выражал недоумение, что за цветочное паломничество к моим скромным стопам. Я закрыла дверь и оглядела пространство коридора, заставленное цветами. На лице расползалась блаженная улыбка, лишённая какого-либо смысла. Приятно, чёрт побери! Спохватываюсь, что не узнала имени отправителя. Не то, чтобы у меня была толпа поклонников, орущих под окнами, словно мартовские коты… Кстати, об оре. Мне кажется, или кто-то на самом деле надрывает свою глотку под балконными окнами?
– Полина!
А голос-то знакомый… Выхожу на балкон. И вижу внизу кудряша, машущего мне рукой. Улыбка становится ещё шире. Мне кажется, что мои щёки сейчас треснут от того, насколько она широкая.
– Я торопился и похерил телефон, – сообщает он мне радостно, – но зато я знаю, где ты живёшь. И вот я здесь.
– И вот ты здесь, – повторяю я, складываю руки на перилах, – поднимайся наверх.
– Подожди.
Кудряш наклоняется. Я только сейчас замечаю у его ног чёрный футляр из-под гитары. Парень достаёт гитару и перекидывает ремень через плечо, проводит пальцами по струнам, заставляя их звенеть.
– Ещё вчера я не знал тебя и не умел играть на гитаре. Но встреча с тобой была незабываема. Я разучил аккорды и готов спеть песню. Ради тебя.
Позёр. Но чертовски обаятельный. Кудряш бьёт пальцами по струнам, выставляет пальцы на грифе и начинает петь песню, которую я никак не ожидала услышать из уст парня. Это песня Леры Массква «На 7 этаже». Парень изменяет окончание одного глагола и заменяет одно слово, довольно горланя:
«Я видел ночью во сне,
Как разбивается звезда о звезду,
Я без тебя теперь
Никак не могу, ты во мне.
Не думай, что я просто так
Тебе говорю это всё,
Я с каждым словом трудней дышу,
Ты моё, ты моё.
На втором этаже
За семь часов счастья
Спасибо тебе и, знаешь, теперь
Увидеть бы вновь тебя,
Я вроде знаю, что такое любовь».
Я не знаю, что мне делать: сползать на пол от хохота, потому что поёт кудряш отвратительно, а играет – ещё хуже; или стоять с видом, будто ничего ужасного в том нет. На самом деле такое поведение даже достойно уважения. Когда ты знаешь, что делаешь нечто из рук вон плохо, но имеешь смелость появиться перед глазами посторонних, не боясь быть осмеянным, это подкупает.
