Хотя, сердце все равно бьется слишком быстро, а ладошки немножко холодеют.
Может,когда он пьянеет, то становится извращенцем? Извращенцам нравится видеть страх жертвы. Вот почему он подходит так медленно и молча! Наслаждается. Но, мажорчик, я прекрасно знаю, чем можно отпугнуть такого, как ты. Просто жертва должна перехватить инициативу в свои руки, и тогда тебе станет неинтересно!
Поэтому я решительно отхожу от раковины, и, глядя мажорчику прямо в глаза, преодолеваю оставшееся между нами расстояние за пару шагов. И с вызовом вскидываю подбородок.
— Мажорчик, — произношу я, и мой голос отскакивает эхом от стен, — ты очень вовремя!
Он чуть приподнимает брови в ответ, а я с уверенностью продолжаю:
— Я все ждала, когда ты попадешься на эту уловку, и ты пришел. Капец тебе, звездун. Сейчас я тебя изнасилую в этом грязном туалете.!
***
Он, кажется, абсолютно не смущается. Только усмешка появляется на лице, а смотрит на меня он по-прежнему больно странно. Пристально. Взглядом просто прожигает, зараза.
— Серьезно, звездун.
— С чего начнешь? Я не против, если ты сперва изнасилуешь меня ртом, чудовище.
Я приподнимаю в ответ бровь.
— Раздевайся! Насилую я, мне и выбирать способы.
Звездун задумчиво поднимает взгляд вверх, будто спрашивает у Боженьки, какого фига тут происходит. А потом, как ни в чем не бывало, заводит руки назад, цепляет футболку, и одним движением стягивает ее с себя. У меня едва не падает на пол челюсть.
Охренеть! Мой взгляд самовольно опускается ниже, заставляя меня рассматривать… все рассматривать! Я просто не могу остановиться, хотя пытаюсь, но глаза все время возвращаются к охренительному рельефу мышц, на который он, наверное, угрохал столько же времени, сколько я на свою учебу. Насколько не был бы хорош исходник, но такое можно получить только тренировками и правильной жратвой.
Теперь я понимаю мужиков, которые при знакомстве иногда не запоминают цвет глаз девушки. Зато хорошо помнят, что впервые увидели идеальную «четверочку».
Он что, серьезно разделся передо мной?!
— Че дальше? — интересуется спокойно парень, — мне правда интересно. Меня никогда не насиловала девушка, поэтому могу даже подыграть. Есть чем связать руки?
Я, наконец, с усилием отрываю взгляд от кубиков пресса и смотрю ему в глаза.
— Есть. Могу трусами связать.
—Вау. Снимай.
— У меня запасные в кармане, мажорчик. Как раз для таких случаев.
Он приподнимает бровь, усмехнувшись. Мне как-то трудно становится удерживать внимание на его лице, потому что приходится смотреть вверх. Поэтому, я решаю не сдерживаться и снова рассматриваю его. Вряд ли я встречу еще когда-нибудь такое модельное тельце.
Может, это какая-нибудь бутафория? Силикон, а?
Я задумчиво поднимаю руку, потыкав пальцем в его грудь. Да нет. Тверденькие мышцы, настоящие. Потом так же трогаю подушечками пресс, и боковые мышцы. Блин, и тут все свое. Невероятно.
— Слыш, мажорчик, можно вопрос?
— Какой, чудовище? — больно ласково интересуется он.
— Тебя природа так щедро наградила, или ты, все-таки, хоть где-то подправил себе что-нибудь?
— Нос подправил. Мне его сломали в шестнадцать. Мне снять с себя все, чтобы ты приступила к активным действиям? Я тут прямо сгораю уже от любопытства.
Я скептически поднимаю на него взгляд.
— Тебе вообще не страшно, что какая-то наглая девица только что тебя облапала и сейчас изнасилует тебя в туалете бара?
