Мой Париж - страница 23

Знания и опыт, к которым мы можем прийти к сорока годам, карабкаясь по корпоративной лестнице или продвигаясь по службе, детям определенного круга лиц доступны уже в шестнадцать-восемнадцать лет, когда чадо впервые погружают в деятельность семьи. О вещах, которые в одних домах обсуждаются запросто, за ужином, многие из нас не смогут никогда нигде ни прочесть, ни услышать. Молодой человек из такой семьи уже к окончанию института владеет информацией и обладает необходимыми практическими знаниями для того, чтобы занимать самые высокие посты. Поэтому и очень сложно стать хорошим управленцем в молодом возрасте, начав с низов и без поддержки – на старте нет необходимой информации и доступа к знаниям. Такое вот социальное неравенство, победить которое нельзя в принципе.

Паспортный контроль, таможню и все остальные досмотры мы прошли без происшествий. Единственное, у Никиты отобрали флакон дорогого парфюма, который превышал по объему допустимый максимум для перевозки в ручной клади. Но это он сам виноват. Немного поболтались по дьюти-фри, нашли нужный выход на посадку и спокойно сели, вспоминая Черчилля, в ожидании вылета. Ненавидящая нас часть толпы, которой не досталось сидячих мест, после обьявления рейса со злорадными ухмылками ринулась на стойку регистрации. «Чтоб вы опоздали!» – прям читалось на лицах. Я же видел только одну проблему – может не хватить места на полках для ручной клади. Впрочем, и этот вопрос всегда оперативно решается стюардессой или стюардом. Мне почему-то больше нравится, когда этим занимается стюардесса.

Никита толкнул меня в плечо.

– Макс, хватит сидеть, пойдем.

Я решил по-быстрому сбегать в туалет. Вернувшись, увидел двух бестолковых девчонок – брюнетку и блондинку, – которые толкали ногами к стойке регистрации бизнес-класса большую сумку.

– Никита, видишь тех двух, с сумкой? Смотри, сейчас они пропихают свою сумку еще два метра, потом поднимут глаза и увидят, что идут в очереди к бизнес-классу. А потом перебегут в конец нашей очереди.

– Через ту стойку пропускают не только бизнес-класс ведь?

– Ты смотри лучше.

Через десять секунд мы услышали громкое «Блин!», и две девушки с сумкой перебежали в конец нашей очереди. Никита засмеялся.

Продолжая стоять в очереди, я улыбнулся, вспомнив свой перелет авиакомпанией-лоукостером, рейсом, между прочим, Цюрих – Москва. Места в том самолете занимались по принципу пригородной электрички – кто первым успел сесть. Позже, уже на борту, услышал разговор двух пассажиров:

– Миш, все никак не спрошу, а ты крещеный, в бога веришь?

– Нет, а чего ты вдруг спросил?

– Почему же ты решился этим лоукостером лететь?

Из их разговора я узнал, что боинг, на котором летели из Цюриха, раньше принадлежал каким-то мексиканским авиаперевозчикам. В самолете, и правда, были надписи на испанском, и отчетливо – год производства самолета: он был выпущен еще до окончания холодной войны, то есть в прошлом веке. Правда, борт неплохо сохранился для своего возраста. Все бы ничего, но там вообще не кормили…

Наконец, мы зашли в маленький Эйрбас-A320, думаю, что самолеты другого калибра просто не летают в Будапешт. Спокойно заняли места, и я решил продемонстрировать Никите свои экстрасенсорные способности.

У меня, ведь, они на самом деле есть. Я могу безошибочно сказать, кто будет лететь рядом со мной в самолете на соседнем кресле. И пока еще ни разу не ошибался. К сожалению, повлиять на своего попутчика и на его внешний вид я пока не могу, но сказать, будет это мужчина или женщина, определить возраст – мне это вполне по силам. В одной из прошлых поездок я таким образом удивил одного из своих самых лучших друзей, для меня он просто Джо. Мы тогда летели с ним, в Южную Корею, в Сеул, и на посадке он беспрестанно ныл, что непонятно, кто сядет рядом, а лететь очень долго, и вообще, это самое начало отпуска, и не хотелось бы его портить и так далее. Я буквально на секунду закрыл глаза и сказал, что с нами полетит симпатичная кореянка. Джо, естественно, мне не поверил, но нужно было видеть его лицо, когда к нам подошла и села возле окна молодая девушка азиатской внешности. А я не то чтобы ей улыбался, я просто ржал и не мог остановиться. Даже как-то неудобно стало. В итоге она натянула плед на голову и в таком состоянии провела практически весь полет, даже от обеда отказалась.