Мой персональный кошмар - страница 14
- Ей всего семнадцать, а тот парень уже совершеннолетний, – мама откидывается на спинку дивана, крепко зажав в руке сумку. Того и гляди вещица лопнет от такой силы. – Чем он там с ней занимается?
- Побойся Бога, Натали, – тетя подходит к столу, где отец оставил недопитый стакан с виски, поднимает его и одним глотком осушает. Родителям на это все равно, а вот я очень удивлена такому ее поступку. Раньше она никогда не пила что-то крепче бокала вина, ни за ужином, ни в свои выходные, когда удавалось встретиться с подругами. Одна из них даже говорила, что Пати в баре заказывает эль и пьет его на протяжении всего вечера. Сейчас даже у такой, не склонной к стрессу женщине, сдали нервы. Захотелось снять немного напряжение, что так и повисло в комнате. – О чем ты вообще думаешь? Что ее тренер может домогаться Мэдисон?
Мои глаза расширяются до такой степени, что должно быть похожи на два огромных блюдца, разместившихся прямо на моем лбу. Внутри же все словно горит от какого-то адского пламени, куда меня кинули мои собственные родители. Подтолкнули к краю своими пустыми разговорами, а потом толкнули со всей силы в котел, где я мгновенно пришла в чувство от многочисленных ожогов.
- Митч – мой друг, – от моего голоса разговоры тут же стихают. Все смотрят лишь на меня, а мама перестает теребить в руках сумку, отец закидывает ногу на ногу, тетя Патриция с победной улыбкой поворачивается ко мне лицом. – Да он мне как старший брат, что поддерживал практически весь этот год, – подрываюсь на ноги. Не могу усидеть на месте, когда в адрес него говорят такие вещи. – Да он больше поддержки мне оказал. Больше всего меня понимает, чем вы, – показываю пальцем сначала на маму, а потом на папу. – Он помог мне справиться с комплексами, что появились у меня там… – машу в сторону рукой, – дома. Среди моей семьи, – еще несколько минут и я точно расплачусь. С трудом сдерживаю слезы.
– Вы не навещали меня. Не звонили. Не узнавали, как у меня дела. Даже подарок на день рождения не вручили! – от повышенной громкости моего голоса они оба дергаются, отводят глаза и молчат. – Теперь же заявились сюда и рассказываете про свой развод, – делаю шаг назад, словно передо мной прокаженные какие-то сидят, от которых нужно спасаться бегством. – Да плевать я хотела на это. Понимаете? Плевать! Разводитесь! Разбегайтесь в разные стороны! Только вот меня не трогайте! Оставьте меня в покое, как делали это много раз. Игнорировали, – загибаю один палец. – Не прислушивались ко мне, – второй. – Уделяли внимание лишь Алекс, – третий. – Не помогали мне с моими обидчиками в школе, – четвертый. – Выгнали из дома, толком не дав все объяснить, – пятый палец загнут. После чего показываю им раскрытую ладошку. – У меня есть пять причин, чтобы держаться от вас подальше, мама и папа.
Сказав им все это, резко разворачиваюсь на пятках и стремглав бросаюсь прочь из гостиной. Прочь от тех людей, что сидят на диване, что вроде и являются моими близкими родственниками, все же чужие для меня. Те, для кого места в моей жизни нет. Теперь нет. Это я подтверждаю громким хлопаньем двери, ведущей в мою комнату, потом закрытым замком и включением рока на приемлемую для меня громкость, чтобы не оглохнуть и не слышать их голосов. Они мне противны, до такой степени противны, что отвращение на моем лице может вызвать приступ рвоты. Зачем они приехали сюда? Зачем? Не могли поговорить со мной по телефону? Просто сказать, что брак их скоро прекратится?