Я решила не обижаться.
– Ну и вот, – резюмировала, с удивлением понимая, что пересказ меня почти-почти успокоил. Вероятно, именно это мне и нужно было – расставить все по полочкам, каталогизировать и объяснить логически. – Поэтому мне и кажется, что с этим волком та же история. Он не так просто здесь оказался – инстинктивно хочет забрать свою добычу. Странно только, что это тот волк, который первым на меня напал, а не второй, который меня у него отбил.
Мать профессора подняла вдруг на меня странный, отрешенный взгляд, будто ее мысли все еще где-то витали.
– Который отбил? – повторила машинально, глядя в одну точку.
– Ну да. Та серая зверюга, что укусила меня. Которую прогнал профессор Макмиллан… – мне вдруг захотелось щелкнуть перед ее лицом пальцами, до того раздражало это невнимание к моим словам. – Ваш сын. Энсони…
Я прошепелявила последнее слово, снова вгрызаясь в скон. Варенье потекло по руке и пришлось слизать его с большого пальца, иначе свитеру, который я нашла в комнате и в который успела переодеться, не поздоровилось бы.
Со стороны дверей раздался странный звук, словно кто-то не то подавился, не то закашлялся. Я повернула голову… и так и замерла с пальцем во рту.
Боже, какой он… Я даже слов не могла подобрать, потому что красивый он был всегда. Что-то неуловимо изменилось в этом мужчине, всегда привлекавшем меня и только вчера напугавшем страшной звериной мордой.
Будто кто-то взял и добавил в его образ… глубины. Четкости. Позволил увидеть не только его внешность, но и саму суть.
Черт бы его побрал, из него словно сияние лилось, как будто я смотрела на него сквозь тепловизор! Мне вдруг неудержимо захотелось потрогать его, проверить, горячий ли он на ощупь. А внизу живота уже копилось, нарастало совершенно не приличествующее моменту возбуждение.
Красная, как рак, я вытащила палец изо рта, проглотила варенье и длинно, коряво поздоровалась, заикнувшись раза четыре в процессе, назвав его «мистер» вместо «профессор», исправившись, запутавшись окончательно… И, наконец, заткнулась, решив, что отныне буду смотреть в стол и молчать.
– Здравствуй, Стейси, – коротко ответил он на это позорище – чуть более хрипло, чем всегда.
Прокашлялся, зачем-то глубоко выдохнул и подошел, усаживаясь с противоположной стороны стола.
– Ну что, мам? Ты тоже их почуяла?
Агнес перевела на него взгляд, вернулась ко мне… и покачала головой.
– Не почуешь тут… Ох, наделал ты делов, сынок…
С раздраженным видом профессор схватил чайник, чашку, налил себе ароматной горячей жидкости, отхлебнул…
– А мне надо было позволить ему задрать ее? Или забрать себе?
Мать прищурилась.
– Я отлично понимаю тебя, поверь. Но… по закону она его добыча. Не твоя.
– Ты серьезно?! – Макмиллан со звоном отставил чашку на блюдце. Со своего места я видела, как желваки заиграли на его стиснутой челюсти, а глаза потемнели и угрожающе сузились.
– Абсолютно. Он шел по следу, догнал, напал... успел даже прыгнуть. Она его по всем существующим правилам.
– Ты не права, мама, – та самая девушка в джинсах и с короткой стрижкой, которую я мельком видела в дверях легко и плавно обогнула стол и всмотрелась в окно, чуть пригибаясь. – Блэкстоун может и напал первым, но Тони отбил ее в честном поединке, да еще и пометил. Если этому уроду что-то не нравится, пусть обращается в суд. Я как раз познакомилась с одним очень хорошим адвокатом…
