Читать онлайн Олег Чистяков - Мой путь. 1975 – 2025

© Олег Чистяков, 2025

ISBN 978-5-0067-3974-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Привет, дорогой читатель!

Обдумывая идею этой книги, я понял, что начать надо с ответа на вопрос: «А кто ты такой и чем можешь быть интересен?»

Я – Олег Чистяков, операционный директор, любящий муж с 26-летним стажем и отец четверых детей. Мне 50 лет, двадцать из которых я работаю руководителем в крупных и средних компаниях в репродуктивной медицине, пивоварении, большой энергетике и деревообработке. Начинал с функционала финансов и экономики, продолжил директором предприятий, директором по развитию бизнес-системы региона Восточная Европа, руководителем корпоративного университета энергохолдинга и операционным директором группы компаний.

После школы я учился на инженера-физика в МФТИ по специальности «аэрофизика и космические исследования», параллельно получил второе, экономическое образование, позднее МВА и закончил кучу коротких программ от социальной психологии до технологий фабрик будущего. Учусь организационной терапии и планирую вскоре пойти обучаться на гештальт-терапевта.

Родился в Горьковской области, женился в Ростове-на-Дону, собственным жильём обзавёлся в Самаре. Почти три года я работал в Алматы, затем мотался по командировкам от Копенгагена до Хабаровска. Сейчас живу в Санкт-Петербурге, но часто бываю в Москве. Больше всего в рабочих поездках запомнились Кутна Гора, Фельдшлёссен, Куала-Лумпур, Обернэ, Токио, Нант, Банджармасин, Чара, Кострома и Тюмень.

В тридцать три года я весил 110 кг, заработал вегето-сосудистую дистонию, боль в пояснице и необходимость раз в полгода проходить курсы поддерживающих капельниц и уколов. К 40 годам я увлёкся йогой, интервальными тренировками, прошёл через веганство, попробовал одно-пятидневные голодания. В итоге сбросил 30 кг и стал выглядеть на десять лет моложе.

Несколько лет увлекаюсь бегом на длинные дистанции. Для меня это активная медитация и проверка своей выносливости. Бегать люблю один, без шума и организационных рамок. Максимальная дистанция пока – 51 км. За последний год набегал 1700 км. За это время прослушал 50 книг от глубокой классики до нон-фикшн.

В 2010 году, когда жил в Алматы, я очень полюбил горы. Начал с лестницы (842 ступени) на Медео по выходным, затем пошли трёхтысячники в окрестностях Алматы. В 2018 году я стал ходить в горы втроём со старшими сыновьями. На сегодня у нас в активе обе вершины Эльбруса и Казбек с севера.

Стремлюсь жить так, чтобы приносить пользу другим и вдохновляюсь возможностью помогать развитию компаний и людям в них.

Идея этой книги родилась пять лет назад. И только сейчас, вероятно, благодаря стечению обстоятельств, сложился финальный замысел. Всё начиналось с желания поделиться моими открытиями и опытом, как строить карьеру и добиваться результатов, от студенческих лет до расцвета профессиональной самореализации. Лично мне часто в жизни не хватало примеров из жизни современников, обычных, но добившихся чего-то значимого своим упорством и трудом. Чтобы вдохновиться, опереться на сопоставимый опыт, поразмышлять, как можно поступить в той или иной ситуации и к каким последствиям это приводит. За прошедшее время я периодически возвращался к мысли о книге. Решил, что полезно будет добавить в неё и опыт вне работы: как я приводил себя в форму, как компенсировал дефицит времени общения с детьми, что думаю про «бойтесь желаний, они могут сбываться».

Ещё один важный момент. Моя память, как и у большинства людей, неидеальна. Дело тут не только в склерозе или забывчивости. Каждый раз воспоминание приводит к перезаписи событий в мозге. Фон, обстоятельства, когда эта перезапись велась, также влияют на содержание «воспоминания». Фон буквально модулирует, окрашивает перезапись новыми оттенками, деталями, порой заметно искажая достоверную историю. Если кто-то узнает себя или был свидетелем приводимых здесь историй и помнит всё иначе, это нормально. Давайте просто примем этот факт и взглянем на мой мир моими глазами. Ваши воспоминания – это ваш мир.

Ты хочешь найти путь к истине?

Тогда научись принимать неожиданные повороты судьбы,

ведь они ведут тебя туда, куда ты сам никогда бы не дошёл.

Неизвестный автор.

Я родился в 1975 году в посёлке Октябрьский Борского района Горьковской области в семье инженеров. Наш посёлок знаменит тем, что в нём зимует караван больших пассажирских теплоходов, которые раньше ходили от Петербурга и Москвы до Астрахани (и не только), а сейчас, преимущественно, перемещают туристов на Валаам и к другим достопримечательностям русского Севера. Я был первым ребёнком. Что касается семьи – мне достались заботливые, внимательные и любящие родители-интеллектуалы, которые очень многое могли и делали своими руками (от дел по хозяйству до ремонта телевизора и машины). Жили мы скромно, но всем, что способствовало развитию, я был обеспечен: журналы «Весёлые картинки», «Мурзилка», позднее «Юный натуралист», «Юный техник», «Моделист-конструктор» и «Техника молодёжи». У меня есть брат, который на пять лет младше. У нас теплые, дружеские отношения с самого раннего детства и по сей день (конечно, мы и вздорили иногда, всё-таки живые люди). Привет, Бро!

Я имел широкую свободу перемещения – от двора нашей пятиэтажки до речки, леса, озёр. Главным условием было вернуться домой пообедать и к ужину. В раннем детстве часов у меня не было, но, как и всем моим товарищам, чутьё и обращение к подвернувшимся взрослым с вопросом: «Который час?» помогали быть дома вовремя и избежать голодной смерти или наказания за непослушание.

Рефрейминг.

До пяти лет мои воспоминания весьма смутные и содержат скорее сугубо личные темы умиления, радости, позора и страдания. Первая тема, которая кажется мне интересной, это открывшаяся мне способность делать почти бесполезными наказания. Уточню, что меня наказывали чаще всего ставя в угол или ограничивая удовольствия (мультики по телевизору или что-то вкусное). Обычно в углу я находил себе занятие, чтобы не заскучать – строил из сложенных пальцев рук и угла, в котором стоял, разные симметричные фигуры и представлял, на что они похожи. Кстати, позднее, когда я был вынужден бездействовать (например, во время тихого часа в больнице), придумалась другая техника – рисовать кучу контуров а-ля абракадабра и затем высматривать в них образы людей, животных, ситуаций и дорисовывать фломастерами.

Однажды набедокурил и сбежал от «разбора полётов» в ванную, запершись там. Через дверь мне был вынесен приговор – вечером остаюсь без любимых передач, включая мультики. Мне стало грустно и немного обидно. И тут меня осенило! У меня же плохое зрение. Телевизор – портит зрение. Значит, не буду смотреть телевизор – помогу своим глаза и стану видеть лучше! Эврика! Я наполнился радостью и гордостью, что перевёл наказание в свою пользу.

Справедливость.

Мне, как и многим советским детям, родители и близкое окружение натолкали кучу внутренних ограничителей: «а что люди скажут», «ты вон какой большой, бить нельзя», «надо закончить институт и завести семью», «взрослых надо уважать и слушаться». Я эти интроекты на протяжении долгого времени с трудом выдавливал, как прыщи, а они выскакивали снова, пока, наконец не исчезли. В третьем классе, временно, физкультуру у нас стал вести пожилой учитель, участник войны. Когда дети переходили допустимую, по его меркам, грань баловства и непослушания, он бросал в кого-то самого бойкого связку ключей. Ни разу не попал, но она была большая и тяжёлая. И мы опасались. Так вот, на очередном уроке он бросил связку в мальчика, тот увернулся, связка попала в стену и выбила большой кусок штукатурки. «Офигееть, а если бы он попал в голову», – подумал я.

Я от природы решительный и с обострённым чувством справедливости. Испытав лёгкий шок от яркого представления картины лежащего на полу одноклассника с разможжённым черепом, я убедил нескольких товарищей пойти к директору школы (про классного руководителя даже и не подумалось). Мы, робко постучавшись, вошли и… увидели директора и физрука пьющими чай в сопровождении весёлой беседы. На автопилоте я рассказал всё, как было, и прибавил, что это очень опасно и так нельзя поступать с детьми! Была неловкая пауза, и мы стремглав удрали из кабинета.

По счастью, вышла с больничного наша учительница физкультуры, и физрук больше не вёл у нас занятия. Кстати, по рассказам ребят из параллельных классов, он перестал бросаться ключами. Нас же вскоре настигло возмездие. Было что-то вроде обсуждения в классе на тему «кто достоин быть принятым в пионеры». Меня (а я уже был отличником и по предметам, и по поведению), и всех товарищей, кто ходил со мной к директору, попросили выйти к доске, повернуться лицом к классу и классная руководительница пристыдила нас за то, что мы обидели заслуженного человека, участника войны; что мы подставили её, не обратившись за решением к ней, а направившись сразу к директору. В памяти отложилось, что это отчитывание и пристыжение на глазах всего класса длилось почти урок и домой я вернулся с тревогой и огорчением, что меня, отличника, могут и не принять в пионеры.

И на «показательной порке», и вечером дома в голове одновременно стучались две мысли: «Я поступил смело и правильно, поскольку спас от деспота других детей, и я герой! Вторая (сильнее) – ужас! Меня выгонят теперь из школы и жизнь на этом закончится!» Наутро я сидел в раздумьях в коридоре, бабушка спросила, почему я не одеваюсь, и я рассказал ей, что меня вчера сильно отругала классная и сказала, что я недостоин быть ни октябрёнком, ни пионером, и, наверное, меня выгонят из школы. Бабушка меня заверила, что если уж меня не примут в пионеры, то и остальных тоже: «Ты же и учишься на отлично, и поведение всегда примерное!» Вечером я поделился своими опасениями и переживаниями с родителями. Папа и мама также сказали, что я прав, а плохо поступила учительница, не разобравшись сначала как следует в ситуации, и они, если потребуется, мне помогут. Это приглушило переживания о моей никчемности и поддержало несколько последующих дней. А вскоре, конечно, меня приняли в пионеры, видимо, чтобы не портить статистику по району.

И больше о той ситуации никто в школе никогда не вспоминал.

Не как все.

С раннего возраста я приобщался к кормлению комаров на тихой охоте. Мы всей большой семьёй летом ездили в лес собирать ягоды. Сначала появлялась земляника, а позднее малина. Выходя на сбор, я получал кружку (а позднее, литровый бидон на шею) и участвовал в заготовке ягод почти в промышленных масштабах. Дома мы их ели с молоком, в пирогах, и ещё мама делала на зиму варенье. Собирать ягоды, особенно землянику, скучно и неудобно. Надо искать полянку, а затем ягодка за ягодкой, на корточках или на коленках вести сбор. Смотришь в кружку – вроде давно уже собираешь, а дно ещё не прикрыто. Ску-ко-ти-ща! И вот, натыкаешься на куст, где поспели первые ягоды малины! Они же такие красивые, большие, и до полноценного урожая малины ещё долго. Ура! Я быстренько обираю куст и начинаю поиски нового.

Через некоторое время моя кружка наполняется малиной, и я с гордостью иду показывать её взрослым. У всех земляника, а у меня – малина! Первая! Ну и что, что мало, ну и что, что за это время можно было набрать два литра земляники. Зато так интереснее! У взрослых – другой взгляд. Я, вместо пользы общему делу, занимался фигнёй. Отлынивал. Но это ничуть не омрачало мою радость и чувство значимости поступка, почти подвига!