– Вы, что здесь делаете?!
У него могло быть все это – уютно пахнущий дом, счастливая женщина и малыш, теплый, не знающий забот и не боящийся ничего, не ждущий опасности даже от посторонних людей.
– Отдайте!
Тигран пропустил ее требование мимо ушей, наслаждаясь тем, что вдруг сделал своим. Пусть и на такое короткое мгновение. Он знал, что поднимет глаза и увидит на ее лице – страх. Он этого не хотел.
– Отдайте его мне! Слышите меня?
– Ты сказала, что тебе нужна помощь, – наконец откликнулся он, решив, что надо возвращаться в реальный мир.
– Обойдусь! – проговорила она быстро, облизнув губы. – Я передумала!
Ей надо было переодеться. Смотреть на нее мокрую не было никаких сил. Желание, чтобы это все принадлежало ему ощутилось, как никогда остро.
Ольга Карпова – чужая, совсем другая, счастливая сама по себе, без сопровождающего ее папика, тряпок, брюликов и баснословно дорогих тачек затмила собой всех, заставила забыть о другой, покинувшей его женщине и притянула его к себе.
Это было странно, ново и пугающе. Тигран испытал притяжение на физическом уровне, стойким ощущением зависти, жадности и даже с первобытным желанием забрать себе все это.
– А я – нет, – откликнулся он, не спеша поднимать взгляд на ее лицо. – Раздевайся!
– Что?!
Оговорка вышла по Фрейду – он просил того, чего желал больше всего на свете.
– Переодевайся!
Тигран ругнулся про себя, да перевел взгляд на играющегося малыша, даже не думающего поднимать шум из-за того, что оказался в чужих руках, переложил на изгиб руки и подумал о том, что у этой женщины и ребенок то под стать ей, такой же красивый как она сама.
– Прошу вас, – наконец взмолилась она, заглянув ему в глаза теперь уже другим взглядом.
Он напомнил ему олененка – такой же беззащитный и встревоженный.
– Вы ведь понимаете, о чем именно я беспокоюсь?
Стоило сделать так как она просит, но плоть слаба и как выяснилось, что в некоторых ситуациях и дух тоже.
– Ничего страшного не происходит, – проговорил он, усаживаясь в кресле и стараясь не смотреть на нее. – Он не плачет, а я не собираюсь делать ничего такого, чтобы причинить ему вред.
Он решил довести начатое до конца. В конце концов даже у его смущения и ее беспечности есть своя цена. Вернется муж раньше срока или нет, то все равно ей будет наукой на всю жизнь – не открывать дверь незнакомцам и смотреть по сторонам на любой шорох. Она ведь мать и чувства должны быть обострены до передела.
– На мой взгляд иначе.
– По-твоему, я настолько отбитый, чтобы причинить вред ребенку?
Именно так она и считала, если только судить по поджавшимся губам и встревоженному взгляду в сторону забавляющегося малыша.
– Вы проникли в мой дом.
– Ты сама открыла мне, – он легко отбил это обвинение, в очередной раз отметив тот факт, как по-другому она говорит и как звучит ее голос. Совсем не так как на трассе.
Мальчишка в его руках перестал мусолить кулак, принявшись хватать его за волосы на руке, тянуть, отпускать и повторять это действо. Судя по растрепавшимся волосам и выбившимся светлым прядям горе-мамаши, ему нравилось это и именно он, никто другой был виноват ее растрепанному виду.
– Я ждала другого.
Тигран не мог осуждать его за это, он и сам бы… Хамиев мысленно встряхнулся, отгоняя наваждение, напомнил себе, что в руках у него младенец и вспомнил зацепившие сознание мелочи, например, то, что назвала этого кого-то не мужем.
