А потом решительно кладет обе руки мне на обнажённые плечи. Мне хочется оттолкнуть эти руки, сбросить их с себя… но я не делаю этого. Потому что я обязана… выдержать испытание, разве нет?
И вовсе не потому, что от прикосновения широких горячих ладоней меня бросает в жар, и всё тело сковывает непривычная робость. Я ещё ни одному мужчине не позволяла к себе прикасаться. Тем более – прикасаться так.
Неспешное движение ладоней по моей коже вниз – по хрупким выступам ключиц – и ещё ниже, туда, где нежное кружево скрывает от мужского взора то, что ему так сильно хочется увидеть.
Но он ведь не осмелится?..
Поощряющее поглаживание большим пальцем – мне пытаются сказать, что всё хорошо, тебя не обидят эти руки.
Руки убийцы, руки палача – кого вы хотите обмануть?!
Ещё чуть ниже.
Между нами остаётся совсем мало пространства. И совсем мало воздуха, который раскаляется и с каждым рваным вдохом будто плавит меня изнутри.
Я ожидала, что в чертогах Северных стражей будет холодно, как в гробу – но сейчас я горю.
Тонкая ткань плавно скользит вниз, поддаваясь уговорам этих умелых рук. Открывая ложбинку на груди.
Она у меня всё-таки есть. Пусть и не такая большая, как хотелось бы этому развратнику.
Ещё чуть ниже. И стирается ироничное выражение с лица принца. И как будто мы оба забываем, с чего начался этот странный разговор на грани приличий. Руки принца давно вычертили маршрут далеко за их пределами.
Чуть дрогнувшие его ресницы. Широкие чёрные зрачки – как грозовое небо. Для меня там погибель. Я не хочу смотреть в его глаза.
Он останавливается за мгновение до того, как я окажусь перед ним совершенно обнажённой. До того, как платье, шнуровку которого он, оказывается, незаметно успел ослабить, стоя за моей спиной, окончательно свалится вниз. Кружево уже держится каким-то чудом, почти ничего не оставляя воображению.
- Я был не прав... Абсолютное совершенство! Какое изящество линий… Если бы я был скульптором, я бы изваял вас в мраморе, - шепчет принц, не сводя с моего тела потемневших глаз.
А до меня, наконец-то, доходит. Где я, что я, и что именно происходит прямо сейчас.
Шаг назад. Судорожно тяну вверх лиф платья. Прижимаю его левой рукой к груди.
А правой с огромным удовольствием, с размаху, с оттяжкой, даю принцу по морде.
Не ладошкой, не легкую заигрывающую пощёчину избалованных принцессок я залепила этой снежной скотине – о нет! Я дала ему от души костяшками, всем кулаком – так, что чуть не сломала сама себе руку о его мерзкую рожу.
Но наградой мне были отчетливый, великолепный кровоподтёк на аристократической физиономии и выражение совершенно непередаваемого изумления в глазах.
- Надеюсь, я прошла испытание, Ваше высочество! – шиплю разъярённо, прежде чем развернуться и кинуться вон.
От грохота двери, кажется, немного посыпалась лепнина в коридоре – но ничего, переживут. Наймут реставраторов.
Гнев ослепляет меня до чёрных точек перед глазами, и я не сразу нахожу обратную дорогу в свои покои.
Да как он посмел?!
Да как ему хватило наглости?!
Да как… я могла такое допустить…
На себя злюсь сильнее всего. Что толку проклинать хищника? Такова его природа. А вот идиотку, которая по своей воле сунулась ему в лапы, можно только пожалеть. Мозгами боги при рождении обделили, не иначе.
Когда залетаю, наконец, в свою комнату, первым делом баррикадирую дверь. Придвигаю к ней кресло, тумбочку, сверху водружаю кувшин для умывания. Если ночью ко мне попытается кто-то войти, вся эта ненадёжная конструкция рухнет и зазвенит так, что и мёртвого поднимет. По крайней мере, меня больше не застигнут врасплох, если подонок явится за добавкой.
