Мой скрытный - страница 36
– Ну, а что такого? Это нормально, когда типаж совпадает, – продолжила мама, а я уперла одну руку в бок, нетерпеливо ожидая, когда пьяные аргументы будут исчерпаны. – Милая, ты только будь осторожна, ладно? Не повторяй моих ошибок, – с грустью в голосе закончила она.
– Да не переживай, мам. Всё будет хорошо, – кинула первое, что взбрело в голову, изобразив улыбку. – Я пойду, есть хочется.
– Иди, – немного обиженно ответила мама, договаривая мне в спину. – Одна ты у меня осталась. Моя любимая девочка, свет в окошке.
Закрыв дверь своей комнаты, выдохнула. Не очень-то хотелось наблюдать дежурные мамины слëзы под конец бутылки. О том, что мир жесток и несправедлив. А в мою крепость плачущий пьяный дракон не заходит – такой уж у нас договор, заключённый после нескольких лет нервотрёпки.
Я была первым свидетелем её затяжной депрессии после расставания с отцом. Это не было чем-то резким и неожиданным. Перед уходом из семьи папа обстоятельно разговаривал о своём выборе и с мамой, и со мной. Обещал помогать и поддерживать общение, в лучших традициях предлагал маме остаться друзьями. Только она не сдалась и не приняла его выбор. Устраивала истерики, караулила у работы, твердила, что всё можно исправить, даже вычислила данные его новой женщины и устраивала сцены ей. А ещё месяцами не подписывала документы на развод, пока папа не надавил.
В итоге испортила отношения настолько, что даже, когда я однажды позвонила отцу в слезах с просьбой помочь, потому что мама лежит в тамбуре у входной двери в пьяном коматозе, он не приехал. Предложил вызвать маме скорую или сразу психушку, а мне немедленно переехать к нему и его даме и перестать терпеть «мамины выкрутасы». Бросил это небрежно, будто он совсем не имеет отношения к её плачевному состоянию. Такого от папы не ожидала. Он предал нас и наши семейные ценности: своих в беде не бросают. А может быть, нас своими уже давно не считал. Накричала на него тогда, высказала всё, что думаю и что благоразумно сдерживала на протяжении года маминых истерик, который казался адом. После этого инцидента свела общение с отцом к минимуму. Встречалась раз в месяц в кафе. Получала алименты, которые он по понятным причинам не доверял маме, и сухо рассказывала, что нового.
Маму вытаскивала сама. Я не считала её состояния прихотью и выкрутасами, потому что знала, как сильно она любит меня и папу… Любила папу. В те месяцы я старалась заменить ей двоих. Поддерживала, взяла на себя быт, выслушивала еë терзания, успокаивала пьяные рыдания, уговаривала обратиться к психотерапевту, смотрела с ней видео о расставаниях, отношениях, умении преподносить себя и открыться для новых знакомств. Казалось, в свои юные годы я заранее впитала все травмы, с которыми могла бы столкнуться дальше, а маме будто никак не отзывалось, она всячески отрицала, что ей нужна профессиональная помощь.
Парадокс, но, несмотря на происходящее безумство, когда мать и дочь будто поменялись местами, мы остались с ней очень близки. Мамино горе сплотило нас и усилило взаимопонимание. Эта женщина с самого детства дарила мне столько любви, ласки и доброты, что я не могла не ответить тем же в трудные для неё дни. Конечно, было крайне тяжело видеть её в таком состоянии, но к счастью это закончилось, как страшный сон, оставив лишь отголоски из тихого плача вечерами, когда мама позволяла себе выпить вина. К выпивке с годами пристрастилась, оправдывая это одиночеством. Даже спустя несколько лет продолжала грустить по отцу и никого не хотела видеть рядом, хотя отчаянно в этом нуждалась. Впрочем, пережив пик депрессии, свои проблемы мама стремилась от меня скрывать, но не видеть этого было невозможно – живём на одной территории.