Мой скрытный - страница 37

О том, как не повторить маминых ошибок, знала наизусть. Они с папой были красивой парой, но мама всегда любила больше. Она встретила его в студенчестве: заметного для всего потока парня. Добилась его сама, влюбившись, как кошка. Из кожи вон лезла, старалась, пылинки с него сдувала. Была, как утверждают психологи в интернете, «во всём удобной», забывая говорить о том, чего хочет сама. Жила в собственной сказке, пока папа от неё не устал.

В порыве гнева иной раз называл её безвольной или навязчивой, а в год их расставания при мне вызвал мамину истерику словами: «Знаешь, иногда я задаюсь вопросом, а любил ли тебя вообще? Может ты сделала так, что у меня не осталось выбора?» Это послужило началом конца. После той сцены мама плакала у меня на руках о том, что он намекнул на раннюю беременность. С тех пор я охладела к отцу. Ненавидеть его не могла, не выходило, ведь он всегда ко мне хорошо относился, но вера в искренность его любви испарилась. Он меня не хотел. Что касается мамы, та в традициях избитых клише сокрушалась о том, что посвятила этому бессердечному человеку лучшие годы своей жизни. Я же не понимала, как можно злиться на кого-то за собственные решения. Но была ли мама виновата в том, что любила искренне и неприкрыто?

«Всё будет хорошо», – повторила одними губами, глядя на фотографии, приклеенные на стену над моей кроватью. Среди них успела появиться одна новая, снятая на Лерин полароид. Как-то раз она делала фото и, раздавая их нам, подписывала карточки четверостишиями. Мне досталось весьма символичное:

Мне бы только не ляпнуть в шутку –
Удержаться и промолчать,
Не сказав никому, как жутко
И смешно по тебе скучать.*

На фото мы с Ратмиром были практически рядом, разделяемые лишь Алькой. А меня держала за руку Оля, стоя с другой стороны. Все мы беззаботно улыбались оттого, что Лерка умело нас смешила. Теперь я часто смотрела на эту фотографию и представляла, что мы стоим на ней рядом и между нами нет преград. Как бы тогда всё было? Мне стоило сказать маме, что ей не о чем беспокоиться, что у меня нет планов встречаться с этим крутым, но наглым, легкомысленным и в чём-то скрытным парнем, но я сказала именно то, что лежало на поверхности. А будет ли всё хорошо?

Быстро съев поздний ужин и вернув тарелку на кухню, за секунды разделась и забралась с мобильным в постель, забыв и о маминых тараканах, и о желанной тёплой ванне. Тонула в собственных мыслях. В последний раз глянув на экран и убедившись, что изменений там не наблюдается, уставилась в потолок. Тщетно гнала от себя возникающие в темноте образы, но в ночной тишине они множились, как кадры на проявляемой фотоплёнке. В голову лезли картинки в разных вариантах, что могло случиться, не нарушь мама момент. В конце концов, сдалась, дав волю фантазиям, ведь в собственной голове можно всё.

Воображала, как Абрамов целует меня страстно и порывисто, а я вырываюсь и заряжаю ему мощную пощëчину, пытаюсь открыть дверь в тамбур, а он оттаскивает меня и прижимает к стене. А потом, добившись моего спокойствия, целует снова, обязательно нежно и чувственно, будто показывает, каким на самом деле должен быть первый раз. В другой своей фантазии представляла, как он продолжает в трансе пялиться на меня, словно заворожëнный, а я не выдерживаю и целую его сама несмело, но очень нежно и аккуратно, безвозвратно соглашаясь с тем, что зарождается внизу живота, а он позволяет мне это, а затем углубляет наш поцелуй, показывая, направляя и распаляя то, что и без того бушует в крови.