Нет, если бы знал в клубе, давно бы рассказал. Не мне, так другим. А сегодня я постоянно говорила, что на свадьбе отца. И он не выглядел удивлённым. Значит, уже узнал. И ничего мне не сказал.
Ничего не понимаю.
Зато весь дурдом начинает приобретать смысл. И чего постоянно бегал куда-то, и от меня отступал, когда на людях были. Все-все пазлы сходятся в прекрасную картину. И неутешительный вывод сам по себе напрашивается.
Он не сказал, чтобы игру какую-то затеять. Весело, наверное, было.
А мне совсем не весело.
Мне хочется в уголок забиться.
Чувство, что меня наизнанку вывернули. И пальцы дрожат от мысли, что всё это время Белый просто надо мной издевался. Потешался. Хорошо хоть не успел перед нашими родителями посмешищем выставить.
– Пап, ты прав! – произношу громко, касаясь пальцами грудной клетки. – Мне что-то не хорошо. Пусть Эрик, - его имя выделяю, всю злость вкладываю. – Сам отвезёт Сашу.
– Нет, Эль, со мной поехали, - он ещё и спорит! – На набережной подышишь, легче станет. Сядь в машину.
– Господи, Эрик, ну что ты такое говоришь, - Софи громко возмущается, оглушая. Ко мне идёт. – Какая поездка в машине? Эмме прилечь нужно, отдохнуть. Давай, поезжайте с Сашей вдвоём.
– Но мам…
– Не спорь с матерью. Всё, иди в машину, а ты, - меня под руку подхватывает. – Что ж ты ничего не говоришь? Всё нормально-нормально, а вот бледная какая. И дрожишь. Давид, может врача вызвать?
– Не надо, - на шепот перехожу, который почти тонет в шуме двигателя машины. Эрик действительно уезжает. – Я просто перегрелась, видимо. Жарко сегодня.
– Ещё и ничего не ела. Давай, в шатёр, покушаешь, посидишь. А потом в дом пойдём, да? Или сразу туда принести что-то?
– Нет-нет, в шатёр, да.
Неловко, что папина жена вокруг меня суетится. А я всё придумываю, лишь бы не садиться в одну машину с Белым. Наедине не оставаться.
Хотя мне действительно плохо.
Просто не так, как остальные думают.
В сердце болит.
Не представляю, что дальше быть. Как теперь о беременности всем рассказывать.
Машина трогается с места, а я через окно вижу, как парень напряжен. Что-то Саше говорит, руль сжимает. И уезжает. Надеюсь, что на долго.
А я, пока, сбегу в монастырь, наверное.
И никогда больше Белого к себе не подпущу.
Эрика, чтоб его.
Эрик
Падаю за руль.
Злой, как дьявол.
Срываюсь с места.
– Нда, - с задних сидений оценивает ситуацию Саня. – Что к чему, ниче не понял.
– Отдыхать надо меньше, - огрызаюсь.
– Да меня просто на жаре разморило, - он укладывается на диване.
Кошусь в зеркало – ладно, хоть туфли снял.
Открываю окно, впускаю в салон ветер. Сжимаю руль и мысленно себя костерю, на чем свет стоит.
Мы же почти уехали, ну как так. Какие-то секунды, блин.
И Эля теперь черте что думает.
А я лишь хотел объяснить все спокойно, без лишних ушей, и без чёрно-белый пары, чью свадьбу мы празднуем.
Как знал, что денёк ещё тот выдастся.
– Так ты ей не сказал что ли, - Саня скручивает крышку на бутылке с минералкой и жадно, булькая, пьет воду. – То, что сводные, все дела. Не сказал?
– Тебе какая печаль? – раздражаюсь, меня уже всё бесит, и пассажир особенно. – Сань, где живёшь?
– В центре.
– Отлично, - добавляю музыку.
Пару минут он ещё пытается перекричать басы, но смолкает, открывает окно и поставляет лицо ветру.
Барабаню по рулю, смотрю на часы.
Туда и обратно можно обернуться часа за два, если пробок не будет.
И что за эти два часа с паучком будет?
