Боже… На щеки лёг румянец удовольствия. Неужели Камиль правда так сказал? Такая высокая оценка от профессионала уровня Валиева — дорогого стоит.
— А ты что ответила?
— Ох, Соня, — вздохнула мама. — Ты же знаешь, что я никогда не была против. Такое мнение от чемпиона о многом говорит… Но папа! Я не знаю как с ним быть. Я очень надеялась, что учёба тебя отвлечёт, и ты перегоришь. Но теперь вижу, как тебя тяготит это все… Ваш танец… это было так красиво! Ты очень талантливая, Камиль Наилевич прав. Но что делать и как помочь тебе, я не знаю. Папа нас с тобой обеих убьёт….
Да, с каждым ее словом согласна. Тут же поникла. Ну почему отец такой твердолобый?
— Ты задумала бросить институт? Я права? — вдруг запада вопрос мама.
— Я… — не нашлась сразу, что ответить. — Да, я думала об этом, если выиграю соревнования на Россию. Я хочу поступить в школу олимпийского резерва. Со следующей осени.
— Я уже поняла, — ответила она. — Ты слишком много сил и значения придаёшь этим соревнованиям. Теперь понимаю, почему.
— Ты не простишь меня? — спросила я, глядя невидящим взглядом в окно на приносящие мимо дома и деревья.
— Я прощу, малышка. Я за тебя. Буду счастлива, если будешь счастлива ты. А вот папа…
Мама припарковала машину возле дома и сказала:
— Кирилла нет. Пойдём, чайку попьём с тобой.
Вышла следом за ней и пошла в дом. У мамы явно остались вопросы. Придётся отвечать на них, если я хочу, чтобы она осталась на моей стороне. Если бы она только знала, что сил и терпения подчиняться диктатуре папы у меня уже больше не осталось, я просто на грани. Но и как быть тоже не знаю…
— Садись, — указала мама на барную стойку в кухне.
Я разулась, повесила джинсовую куртку и свою сумку в гардероб, прошла к столу. Устроилась на высоком стуле и стала ждать, пока мама нальёт чай в две фарфоровые чашки и поставит их передо мной.
Она села рядом, постучав пальцами по столу посмотрела на меня:
— Он тебе нравится, да?
— Кто? — выпалила я глупый вопрос.
— Камиль, конечно, — ответила она и запустила руку в волосы.
Этот разговор тоже волновал ее. Я молчала, глядя в свою чашку. Чай встал поперёк горла.
— Да не молчи, Сонь, — снова обратилась она ко мне. — Я не собиралась тебя ругать.
— Правда? — с надеждой подняла я глаза на неё.
— Правда, — улыбнулась она. — Если помнишь, твоя мама и сама влюбилась в не самого лучшего парня в мире, и все тоже были против. Я просто хочу знать. Вижу, что с тобой не то что-то происходит. Ты даже не представляешь себе, как страшно и больно видеть, что с твоим ребёнком неладное творится, но ты даже не знаешь в чем дело. Не скрывай от меня. Я пойму тебя, милая.
На душе будто стало на сто килограмм легче. Я так боялась, что мама не поймёт, будет упрекать меня за чувства, ругаться, что я думаю вовсе не о том.
— Да, мам. Он мне нравится. Очень…— ответила честно.
— Милая, — прижала она меня к себе. — У тебя случилась первая любовь. Как это мило. Зайка моя. Ты стала такой взрослой…
Почувствовала, что она начала плакать. Отстранилась немного и заглянула ей в лицо. Не ожидала такой реакции.
— Ма, ну ты чего?
— А ничего, — снова притянула она меня к себе на грудь. — Вот свою заведёшь дочь, вырастет она да как скажет, что влюбилась и скоро улетит птичкой из отчего дома, тогда и поговорим…
Я снова поднялась и взяла ее за руки.
— Так я никуда не улетаю же ещё… Сначала соревнования надо выиграть.
