Ну, а я продолжаю повествование.
Итак, мой папа ушёл 27 января 2000 года, ровно за два месяца до своего 60-летия. Его родная сестра, которая всю жизнь жила в деревне, на последние дни своего любимого брата приехала и жила у нас. Она помогала нам: мама работала, брат тоже. Я первокурсница института. А днём моя крёстная хлопотала по дому, потому что ей надо было чем – то заниматься, пока папа отдыхал. Когда ему что – то требовалось, она мгновенно была у него. Но в последние дни ему требовалось всё меньше и меньше, он «уходил» прямо на глазах.
После смерти отца я часто задумывалась: «А как проще пережить? Когда какой – то несчастный случай, и сразу человек умирает? Или когда видишь, как он угасает? Как из его некогда здорового и красивого тела уходит жизненная энергия?»
Я не смогла тогда ответить себе на этот вопрос. Пожалуй, и сейчас тоже не могу. Единственное, что я просто не задаю себе таких вопросов сейчас. Не хочу. Это приносит мне боль и страдание. А зачем? Если всё равно я не могу ничего поменять?
Особым для меня испытанием было то, что он открывался только передо мной. То есть он мог сказать, как ему больно или плохо. Но не жаловался, а именно просто говорил как есть. Маме моей, своей сестре и другим он это не говорил. Для них он сохранял маску мужественности и спокойствия. А мне открывался. Нет, он не потерялся в моих глазах как мужчина, но стало определённо ясно, что ближе меня он не считал никого… И я его очень люблю… Поэтому его утрата для меня была особенно мучительной… Да ещё и в таком возрасте, когда только – только начинаешь жить по – взрослому.
Помню, что тогда моя тётя много всего перемыла в нашей квартире, отчистила сковородки, кастрюли, которые можно было бы уже выбросить. Но дети войны не привыкли ничего выбрасывать, поэтому хлопот ей хватало даже исходя из того, что это не её дом. Я всегда вспоминаю эти дни с особым трепетом.
Я часто хотела, чтобы моя крёстная приехала к нам домой, в Москву. И я дождалась… Правда, повод оказался печальным. Но она всё равно была рядом, а мне это нравилось. И вообще она для меня всегда была источником вдохновения и идеалом трудолюбия!!! Даже сейчас, когда я создаю эти строки, её энергия настигает меня и даёт мощную производительность: пишу быстро и с удовольствием!!! Вот такой образ трудолюбия у меня есть. Хотя самой тётушки нет уже более пятнадцати лет (она прожила без моего папы, своего младшего брата, четыре года), но это совсем другая история. Пока не здесь.
Когда умер мой папа, было около 5.20 утра. Не могу вспомнить, кто мне об этом сказал: то ли мама моя, то ли тётя… И вообще мало что помню из того периода. Видимо, всё – таки у человека есть какие – то защитные механизмы, чтобы оберегать его от своих же мыслей и чувств, чтобы не сойти с ума от горя.
А вот то, что папина сестра сделала всё по обычаям староверов – это я помню! Ведь мой папа с сестрой были староверами. Я и мой старший брат, кстати, тоже. И до сих пор мы «кержаки», несмотря на то, что иногда нам советуют «перекреститься» на православие. Однако я этого не делаю по своим соображениям. И то, что я старовер, кержачка, придаёт мне определённую силу. Да, глядя на меня, этого не скажешь, но не в этом суть. Об этом я тоже скажу в другой книге.
Так вот. Она у нас дома прочитала молитвы, совершила какие – то важные ритуалы и только потом отдала тело санитарам, которые приехали за ним. Ещё помню, что она потом заставляла меня переписывать «наши», староверческие, молитвы себе, чтобы их читать. И ведь я переписывала, когда приезжала к ней на лето. Правда, сейчас я не знаю, где та зелёненькая тетрадочка… Хотела бы я сейчас просто взглянуть на неё. Может, при переезде где – то затерялась.
