– Спасибо большое, что не пнули щенка, – благодарила я совершенно искренне и от всего сердца. – Он… малыш, ребёнок, а дети пока ещё не умеют контролировать этот процесс. Центурион обрадовался. Вы ему чем-то приглянулись сразу.
Но он меня не слышит. Стоит в ступоре и на башмаки свои смотрит. Они у него тоже элитные, небось за сумасшедшие деньги куплены. А тут такое. Видимо, его мир больше никогда не будет прежним.
– У меня встреча… деловая… – будь он ящером, огнём бы дыхнул. Или наоборот – лютым морозом. По лицу судорога эмоций проходит. Боже, какие же мы нежные!
– Всё поправимо! – в критических ситуациях голова у меня варит очень хорошо и находит решения даже для провальных мероприятий. – Раздевайтесь!
Он смотрит на меня как на умалишённую. Я ему лучезарно улыбаюсь.
– То есть разувайтесь!
Он молча садится на кожаный диванчик, на автомате сбрасывает свои элитные шузы. Рядом с ним вьются щенки. Не знаю, но им этот самец явно по душе. Собаки чувствуют. Может, в этом всё дело? Ра это увидела и поняла, а я пока просто не в состоянии проникнуться?
– Я бы не пнул щенка, – говорит он неожиданно. – Я не монстр. – с этим можно было бы поспорить, но не надо. – И это мой… меня так?
Мужчина оглядывает милую троицу, выискивая того, кто ему жизнь подпортил.
– Нет. Ваша – девочка. А Центурион – мальчик.
– Ах, да. Девочка. Точно.
Странный какой-то. И у меня ещё больше сомнений по поводу адекватности Ра. Такого хозяина для Цири она могла разве что в пьяном угаре выбрать или во сне.
На испорченный носок он смотрит с невыносимым страданием на лице. Храни нас, господи, от подобных богатеньких буратинок! Намочили ему носок – трагедия!
– Снимайте, снимайте! Вы же не ждёте, что я сейчас упаду перед вами на колени и стяну носки, как ребёнку?
О, вот теперь он кидает на меня абсолютно злющий взгляд. Красивые глаза у него. Зелёные. Ресницы обалденные. На ямочку на подбородке стараюсь не смотреть. Она мне ещё в борьбе за такси понравилась.
Носки я выбрасываю в мусорку. Богатого мачо тяну в ванную.
– Мойте ноги, не стесняйтесь. Штаны можете снять, чтобы не обрызгаться, – сую ему в руки пушистое полотенце. Я его год стирать не буду! Это ж надо! Миллионер у нас дома ноги вытирал!
Он молча закрывает дверь перед моим носом. Я слышу, как включается вода. Пока он там намывается, я мою его пострадавшую туфлю и засовываю в неё сушилку, а затем трясу комод на предмет новых носков. У Ра тут целый склад. Она любит запасы. Осталось в ней это с тех времён, когда слишком туго жилось.
И когда он наконец выплывает из ванной комнаты в Артурчиковых тапочках, я торжественно вручаю ему белоснежные носки.
Он на миг замирает. Крутит их в своих красивых пальцах, а затем поднимает взгляд на меня.
– Это что? – задаёт коронный вопрос, который ну никак не красит его умственные способности.
– Носки, сэр! – щёлкаю я пальцами. Кэп Очевидность, – хочется добавить, но лучше благоразумно промолчать. Он и так на взводе. И разрыв шаблонов у него сейчас нехилый произошёл.
– Что это носки, я вижу, – в голосе его звучит холодная угроза. – Вот это что, я вас спрашиваю! – рычит прям сексуально и тыкает пальцем в рисунок по борту.
– Конопля, сэр! – развожу руками. Нет, ему не показалось. Нет, глаза не обманывают. Но я же не виновата, что у Артура все носки немного дебильные?
И тут его «осеняет»:
– Я понял. Вы издеваетесь?
Владимир
Носки. С коноплёй. Она бы мне ещё косяк забить предложила, извращенка чёртова. Что это за приколы такие?!
