Читать онлайн Ева Ночь - Семь шагов до любви

1. Глава 1

Дорогие читатели, эта книга – логическое продолжение романа "Семь шагов до тебя"  и приквела "Одна жажда на двоих". Целесообразнее начать читать с них. Все мои романы можно найти на моей авторской странице. 

__________________________

Стефан

Я стою у панорамного окна. За ним раскинулся город. Красивый, наверное, но я ничего не вижу – только тьму и смазанные огни.

Я ничего не хочу видеть. Только глаза, что снятся мне ночами. Глаза моей девочки. Запутавшейся, изломанной, противоречивой. Но она моя. И этим сказано всё.

Я ничего не хочу слышать, кроме её голоса – высокого, эмоционального, но с внутренним стержнем, что без конца прорывался наружу, не давая ей сфальшивить или сломаться.

Не хочу, а всё равно вижу и слышу. Не то, что мне нужно.

– Да ты охренел, Стефан! – доносится словно издалека голос моего безопасника. – Ты совсем рехнулся, да?

Я поворачиваюсь медленно. Чтобы не кинуться на Дана и не затолкать ему в глотку всё, что он сказал или ещё скажет. Но дракой сейчас проблем не решить. Я всегда гордился умением держать себя в руках. Оно нередко меня спасало.

Хладнокровие. Анализ. Чутьё. Логика. И поменьше чувств. Тогда дышать легче и голова ясная – думается хорошо. Но сейчас я бы променял всё это только на один-единственный разговор с той, что от меня сбежала.

– Не разговаривай со мной так, Данила, – произношу слова медленно и с угрозой. Вкладываю в них ледяную ярость, что рвёт грудь. Я прилагаю усилия, чтобы не сорваться в пропасть, откуда возврата нет.

– Послушай меня, Стефан, – снижает тон Дан. Дышит тяжело, смотрит на меня по-человечески. – Ты чуть не погиб. Ну включи уже голову, а?.. Оставлять её рядом была слишком рискованная затея. И я тебе об этом не раз говорил. Но всё закончилось. И, слава Богу, никто не пострадал. Давай ты успокоишься, придёшь в себя. Отпусти. Стань прежним. И жизнь наладится. Да у тебя же этих баб – табунами. И каждая – к твоим ногам ляжет, в глаза будет преданно заглядывать. Ну, повело тебя – понимаю. Как мужик, отлично тебя понимаю. Бывает. Но несколько дней пройдёт, и ты поймёшь: всё чушь. Не стоит оно того, брат. Вот вообще не стоит, поверь!

Мы слишком много лет вместе. Почти друзья. Но я отвык доверять чувствам. Почти. И вот это уточнение сейчас не даёт мне покоя.

Дан прав и не прав одновременно. Может, потому что ничего не понял и не почувствовал. Не стану его винить в этом. Он хочет как лучше, но не знает, где это «лучше» находится. Ему не дано осознать и увидеть. По крайней мере, не сейчас.

И я знаю, что меня не отпустит. Может, поэтому я продолжаю смотреть на Дана холодно. Внутри ничего не меняется. Не смягчается. Его слова бьются о мой панцирь и разбиваются вдребезги.

– Мне жаль, что ты меня не услышал и не понял, – медленно, очень медленно. Капли яда проникают под кожу не сразу. И если им не суждено сработать на поражение, значит я найду тех, кто будет слушать меня беспрекословно.

– Да услышал я и понял! – плюётся Дан. – Это ты мозгами поехал и возвращаться не желаешь! Она же отравила тебя! Моих пацанов, лучших ребят, чуть не угробила! Она опасна, Стефан!

– Я буду сам решать, что для меня опасно, а что нет. Найди её. Это приказ.

Дан на миг затыкается, и я прикрываю глаза. Тишина бывает блаженной – я знаю. От тишины лучше не становится, но немного легче – да.

– А знаешь, ты молодец, Стеф, – вдруг выдаёт он. – Я действительно не подумал. Если она просочилась раз, будет делать попытки снова и снова. До тех пор, пока не добьётся своего. Она угроза. А угрозы нужно устранять. Ты прав. Я найду её. И выбью из неё всю правду. Вор должен сидеть в тюрьме, как говорил знаменитый Глеб Жеглов. А преступник – тем более. Уж ей-то точно есть что рассказать. И лучше, если она сядет в клетку, откуда у неё руки коротки, чтобы тебя достать.

Идиот. Как я раньше этого не замечал? У человека логика работает только в одном направлении. Всё остальное проходит мимо, не задевая ничего. Но солдафон, наверное, таким и должен быть – однозадачным. Чтобы не сбиваться с цели. Однако, мне не нужно, чтобы он своевольничал или действовал с «благими намерениями», когда имеют дерзость принимать самостоятельные решения, не заботясь о последствиях.

– А теперь послушай меня. Внимательно. Читай по губам, – я и сам не понял, как приблизился и схватил Дана за грудки. – Читай по губам, Данила. И попробуй только сделать так, как хочется тебе, а не так, как приказываю я.

Он молчит. Снова дышит тяжело. Для Дана такая поза унизительна, но он терпит. А раз терпит, значит не всё потеряно.

Я бы его послал к чёрту и устранил. Но Дан лучший. А у меня нет времени, чтобы искать ему замену. Время играет против меня. Счёт идёт на часы. И мне важно успеть.

– Ты сейчас же подключишь все свои связи и начнёшь искать Нику. Негласно, без шумихи. Понял? – встряхиваю его, как щенка.

– Да, – отвечает ровно, но я почти слышу, как скрипят его зубы. Жаль, мозги из головы выскочили. Я точно знаю, что там, в черепной коробке, сейчас пусто, ветер гуляет. Думать нечем. Но мне достаточно будет, если он хорошо сделает свою работу, следуя моим приказам.

– Если надумаешь меня обмануть или обхитрить, сделаешь вид, что развёл бурную деятельность, и ничего не предпримешь в итоге, берегись. Я не тот, с кем проходят подобные номера. Услышал? – ещё одна встряска, больше похожая на пихание в грудь.

Так пацаны себя в подворотнях ведут, когда отношения выясняют, но мне сейчас не до этики и эстетики. Плевать, как это выглядит. Важно вдолбить ему в голову нужные мысли и действия. Об остальном буду думать потом. И о перестраховке – тоже.

– Да, – смотрит Дан мне в глаза, не отрываясь.

– Если с её головы упадёт хоть один волос, порву собственными руками. Никакого насилия. Нежно. Бережно. Будто она – великая драгоценность, на которую нужно молиться. Дошло?

Дан наконец-то вырывается. Да я и не держу его больше.

– Может, ещё лбом у её ног побиться? Как у великой святыни?

– Можешь, – благосклонно разрешаю я. – И ноги поцеловать – тоже. А ещё прощения попросить за своё хамское поведение.

Я вижу, как Дана перекашивает. Жаль. Придётся расстаться с ним, по всей видимости. Нервы у него ни к чёрту. Выдержки не хватает. А также профессионализма. Слишком он эмоционален. А это мешает.

– Но это лирика. А теперь по существу.

Дан всё же подбирается. Я вижу, как он берёт себя в руки. Понимает, что сейчас я скажу главное. И это так.

– Она забрала с собой то, что принадлежит мне.

 «Ещё и воровка», – читаю я в его глазах. Вот теперь до него дошло. Вижу. Чувствую. И знаю: он сделает всё, что я скажу. Но мне нужны гарантии, что он не рискнёт импровизировать и неправильно трактовать мои приказы. Поэтому ставлю финальную точку:

– Ника носит моего ребёнка. А своё я не отдаю. Никому и никогда.

Дан наконец-то убрался с глаз долой.

Я снова смотрю в темноту. Немое кино ночного города. Мигают огни, мчатся машины. Чужая жизнь разворачивается за моим окном.

Тишина. Раньше мне нравилось. Можно работать. Мысли обретают чёткость и ясность. Но сейчас мне не до работы.

Как ты там, моя девочка? Не холодно ли тебе? Ты такая нежная. Так часто мёрзнешь. А я так любил греть твои озябшие ладони…

Нет, не любил. Люблю. Никакого прошедшего времени. Только настоящее и будущее. Иначе можно сойти с ума.

Поела ли ты? Тебе нужно есть за двоих, чтобы были силы.

Я не был уверен, что Ника беременна. Скорее, выдавал желаемое за действительное. Да что там: просто верил. Верил так, как не каждому фанатику суждено.

Когда находишься постоянно рядом, замечаешь мелочи. Её раздражительность и впечатлительность. Крохотную задержку, что дарила надежду.

Ни с кем и никогда я не поступал так. Ни с одной женщиной. Брал, не спрашивая. Отдавал, не интересуясь, хочет ли она того же.

Но Ника не другие. Она моя. И на этом можно поставить точку.

Я продолжал вслушиваться в тишину. Ждать её шагов – тихих и таких желанных. Но дом молчал, затаился. Смотрел на меня враждебно из каждого угла. Дом меня не любил. Может, потому что ему не хватало света. Как и мне сейчас.

Как ты там без меня? – продолжаю вести внутренний диалог, зная, что никто не ответит. За короткое время я привык к неодиночеству. Ника, собака, Дана… Шумели, смеялись, спорили. А сейчас пусто и гулко. Будто вырвали сердце из груди.

Ты потерпи, ладно? Я скоро приду. Потому что тебе без меня никак. Жаль, что ты этого пока не поняла. Но я постараюсь тебе это доказать.

Я ведь понял, пусть и не сразу…

Я помню наше первое столкновение. До мельчайших подробностей. Врезалось в память – не отодрать. С самого начала почувствовал: что-то не то и не так. А своим ощущениям я привык доверять.

Там, в полутёмном подъезде, я принял её за мальчика. Мешковатые штаны. Кроссовки. Бесформенная куртка. Шапка низко на глаза надвинута. До того момента, пока она не коснулась меня грудью.

Маленькая, миниатюрная даже, а выпуклые округлости ощущались слишком отчётливо. Я ещё тогда почувствовал эрекцию – ни к месту, болезненно остро. Почти без причин. И тогда я сорвал с неё шапку.

Не знаю, чего ожидал. Только не водопада. Тяжёлые, гладкие волосы. Текучие, как вода. Струились сквозь пальцы, которым не хотелось расставаться с шелковой мягкостью, с упругой тяжестью.

Я всё сделал неправильно – вдохнул её запах. Лесные ягоды. Земляника. Зной и чистота. Как небо, где ни единой тучки.

Запах девочки, ещё не знающей толка в ухищрениях, чтобы понравиться мужчине. Всех этих кремов, масок, духов. Я ещё не понял, что она меня зацепила, но отпустить уже не смог. Инстинктивно.

И дело не в том, что она невольно напомнила мне Дану, которую мы оплакивали как погибшую. И не в том, что я захотел вернуть к жизни Тильду – женщину, что заменила мне мать. Это пришло позже. После того, как я усадил Нику в машину.

Я просто не хотел, чтобы она спала по подъездам и губила свою жизнь. Таким, как она, не место на улице.

Это потом я понял, что многое не стыкуется в её жалком лепете. И окончательно убедился, что Ника появилась рядом со мной не случайно, когда она, рассердившись, назвала меня по фамилии. Но ещё не до конца верил, что эта хрупкая девочка была там, на крыше, держала в руках оптическую винтовку, которую нашла моя охрана, и хотела меня убить.

Всё это складывалось по кусочкам, по мелким деталям. И абсолютно меня не трогало. Не задевало глубоко.

Гораздо сильнее бесило, что она не называет меня по имени. Что ей почти сразу удалось расшевелить Тильду. Что я испытывал страх, когда она заболела. Чудилось: может умереть, хоть от простуды умирают не так часто.

О ней хотелось заботиться. Её хотелось разгадать.

Я возбуждался. Злился, пытался себя обуздать. Мечтал её покорить. Не силой, нет. Это самый короткий путь в никуда. Я мечтал, что однажды она сама сделает шаг. Видел это в своих снах. Испытывал себя на прочность наяву.

Уходил надолго, чтобы её не видеть. Боролся со своей тягой и ничего не мог поделать – возвращался. Снова и снова. Чтобы видеть её, слышать, дышать, говорить. Наблюдать.

Ни одной зацепки, словно она попала к нам из другого мира. Да так оно, по сути, и было. Случайно прибитая к моему берегу щепка. Оторванный от неизвестного дерева листок. Шарада с неизвестными письменами. Я не мог её ни прочитать, ни понять, отчего злился ещё больше.

Не знаю, когда это случилось. Может, я видел это всегда, но не понимал. Но в какой-то из дней она повернулась, чтобы посмотреть на меня, и я увидел её глаза.