— Да какая шаурма, дядь Леш. Два часа ночи. А вот по кофе можно. Ты как, Вань? Кофе будешь? Здесь круглосуточный Макдональдс в двух кварталах, — предложила фельдшеру. Прошла уже минута, а на новый вызов не направили, может, успеем взбодриться? Сегодня меня поставили дежурить в карету скорой помощи. У моего куратора специфическое чувство юмора. Бельский считал меня комнатным цветочком, поэтому всячески, не гнушаясь способов, выталкивал из зоны комфорта. Вот и сейчас полночи колесила по северу Москвы. Вызовы обычные, ничего сложного: у кого температура не сбивается, у кого после злоупотребления алкоголем поджелудочная махнула рукой, роды, в конце концов, но это сто процентов моя тема. В общем, нормально. Да и напарник с водителем попались адекватные и веселые.
— Давайте по кофе, до пересмены еще пять часов.
Мы стояли у старой пятиэтажной панельки, в спальном районе за МКАДом. Бабушке плохо стало: она уже умирать собралась, но обошлось все. Давление резко упало.
— Химки. Маяковского 16/9, Огнестрел. Ранен сотрудник федеральной службы, — затрещала рация.
— «Ласточка 11» свободна, — передал Ваня. — Будем на месте через три минуты. Гони, дядя Леша.
Мы сразу поняли, что приехали по адресу. Проблесковые маячки вместе с сиреной разрезали ночь. В тусклом свете фонарей видно было как из окон свешивались фигуры жильцов. Любопытные. Черт, что здесь произошло? Много машин. От обычных служебных до очень пафосных. Я и марок таких не знала.
— Скорая помощь! — крикнул Иван. Нас сразу взяли в оборот и подвели к группе мужчин. Кто-то выглядел, как президент России, не меньше; кто-то как бандит из девяностых. Здоровые, с коротким ежиком волос и горой мышц. Много спецназовцев с автоматами. Ничего мы так заехали, будет, что вспомнить.
— О, по твою душу, Субботин! — сказал серьезный дяденька в черном костюме. — Подлечите нам бойца, эскулапы.
— Да на мне как на собаке, — пошутил тот самый Субботин, но послушно залез в машину. — Пусть девушка осмотрит, — приказал сходу. Иван, естественно, не стал слушать. — Я сказал девушка, — достаточно жестко повторил наш капризный пациент.
Мы переглянулись. Я сама убрала наложенный на предплечье жгут. Профессионально сработано.
— Вы молодец, — почему-то не сомневалась, что он знал, как оказывать первую помощь.
— Я рад, что тебе нравится, — улыбнулся нахально. Казанова, блин.
— Маша, пуля на вылет прошла, — помогал Иван.
— Да, Маш, прошла. Не надо, — отрицательно кивнул на шприц с обезболивающим. — У меня дела еще.
— Вам покой нужен. Сейчас будет больно. — Я начала очищать рану.
— Машка, ну ты хоть подуй! — возмутился, будто мы живем с ним вместе лет пять, не меньше.
Я не реагировала. Правда, когда обрабатывала антисептиком, все же подула. Кровотечение остановлено, давящая повязка наложена. Ранение не сложное, пациент в сознании и даже шутит.
— Завтра с утра приезжайте на перевязку. Мы передадим актив в стационар. И возьмите, — я протянула блистер с обезболивающим. — Рука будет болеть, увы и ах.
— Машка, давай к тебе завтра заскочу, и ты перевяжешь?
— Я вообще акушер-гинеколог, вряд ли мы с вами еще встретимся. До свидания.
В следующий раз я его увидела через два дня. Меня наконец отпустили в восемь вечера. Я была молодцом и умудрилась не попасть на дежурство.
— Привет, Машка, — Кирилл Субботин стоял у черного тонированного Гелендвагена и самоуверенно улыбался. В нем было все, что мне не нравилось в мужчинах: от вопиющей наглости и вседозволенности до внешности. Слишком большой, давящий, с тяжелой истово мужской энергетикой. Мне даже машина его не нравилась. Какая-то бандитская! Но в Кирилле было то единственное, против чего не могла устоять ни одна хорошая девочка. Плохой мальчик.
