— Я думала, вы мой муж! А вы… Вы меня сбили! — С каждой новой фразой она все дальше пятится от меня, но продолжает бросать сердитые взгляды. — Я вам больше не доверяю!
Что ж, я сам себе порой не доверяю. И с радостью забыл бы о существовании этой женщины, если бы не одно “но”.
— Прости, но выхода у тебя нет. Ты здесь уже целую неделю, и тебя до сих пор никто не ищет.
Она спотыкается о кровать и медленно опускается на нее. В глазах, только что искрившихся от возмущения, теперь застыло недоверие.
— Никто?
А голосок такой жалобный, того и гляди — расплачется. Ненавижу женские слезы.
— Никто, — подтверждаю резким тоном, чтобы она больше не задавала дурных вопросов. — А мне совесть и воспитание не позволят бросить тебя на улице.
Разумеется я бессовестно вру.
Но она сразу скукоживается, будто шарик, из которого разом выпустили весь воздух.
— Собирайся, — грубо бросаю ей, — да не трясись! Ничего я с тобой не сделаю, раз уж до сих пор ничего не сделал. Поживешь в моем загородном доме, там места много.
— И в качестве кого я там буду жить? — бурчит, пряча взгляд.
Вроде и боится меня, но продолжает характер показывать. Боевая. Но глупая.
Ее вопрос меня озадачивает. А в самом деле…
Останавливаюсь в раздумье.
— Готовить умеешь?
— Н… не знаю, — пожимает плечами. — Я же не помню.
— Про память тела слышала? Если умела раньше, то вспомнишь. А не умела — научишься.
Ее вещи висят тут же в палате, в шкафу. Темно-бордовое платье и тапочки. Да, не густо, как для зимы. А еще у меня в руках бумажный пакет с нижним белье. Разумеется новым. По моей просьбе купила домработница. Пришлось придумать целую легенду, зачем оно мне понадобилось.
Бросаю пакет и платье ей на колени. Она нервно сжимает их.
— Собирайся. И да, я люблю французскую кухню.
Оставив ее сидеть на кровати, выхожу в коридор. Набираю домашний номер. Трубку может взять только один человек — моя домработница.
— Татьяна Ивановна, я скоро вернусь, не один. Приготовьте гостевую спальню... Да, у меня будет гость…
Она удивилась, но вопросов задавать не стала. Знает свое дело. Уже третий год работает на меня, с тех пор, как я с Жанной развелся.
Сегодня я впервые приведу женщину в дом. В свой дом, куда даже Ларку и ту не пускаю. Это моя личная зона. Холостяцкий вертеп.
В голову лезут мысли о потеряшке. Имени у нее нет, надо придумать. Пальцы до сих пор жжет тепло ее груди. Крепкая двоечка. Все, как я люблю. У Ларки тоже была красивая грудь, пока она не решила ее увеличить.
Сжимаю кулак. Нет, эта женщина мой гость, да еще беременная. В моем доме с ней ничего не случится…
Если она сама не захочет.
А мнение домработницы меня не волнует. Ее гонорар достаточно крупный, чтобы держать рот на замке.
2. АСЯ
Максим меня пугает. Мало того, что сбил, а потом спокойно в этом признался, так еще завезти хочет неизвестно куда.
Мой бедный, замутненный болезнью мозг, подкидывает страшные кадры, в которых таких девушек, как я, везут в лес и…
У-у, не хочу так.
Дрожащими руками натягиваю белье. Свежее, чистенькое. Простые белые трусики в мелкий цветочек и такой же бюстгальтер. Даже думать не буду, кто его подбирал.
Теперь платье. Прохладный воздух больницы отрезвляет. Неужели я в самом деле поеду с ним? Это самоубийство! Лучше остаться в палате, тут безопаснее, чем довериться незнакомцу.
Что я знаю об этом Максиме? Да ничего! Я не могу ему доверять. А мне нужно думать не только о себе, а еще и о ребенке.
