Я затаила дыхание и откинула его руку со своего плеча, раздумывая над своими дальнейшими словами и действиями. За окном царила все та же ночь, мимо проносились деревья с большой скоростью и меня везли в неизвестном направлении четверо незнакомцев.
Я медленно оторвала взгляд от окна и повернулась в сторону незнакомца, в объятиях которого я согревалась все это время. Тут же я нарвалась на изучающий взгляд всех находившихся в машине и застыла ненадолго. Говорить ничего не хотелось... Я чувствовала себя ягненком перед хищными зверями... Только вот в моем случае все было намного хуже: в машине четверо огромных мужиков, у одного из которых я в руках, у другого есть пушка, и все они в хлам пьяные. Или почти в хлам и почти все.
И он еще спрашивает, что я выбираю? А что тут выбирать?! В его словах не было ни капли сомнения. Такие люди не шутят, к сожалению.
- Я сама, - прошептала я, и поледеневшими дрожащими пальцами я принялась за пуговицу.
Я вся превратилась в ощущения: мои глаза наблюдали исподтишка за каждым движением рядом, а тело было напряжено до невозможности. Я готова была сорваться и выпрыгнуть из машины на ходу... если того бы потребовала ситуация и если бы это представлялось возможным. Но все было так, как сказал Захар: водитель не отвлекался от дороги, а все остальные молча отвернулись, занятые своим делом.
Через минуту я уже была в белье и, схватив с колен Захара предложенный и, как оказалось, огромный плед, укуталась в него вся по горло, а вещи выбросила в предложенный пакет.
Тело било дрожь. Во-первых, от страха, а во-вторых, от холода. И хотя в салоне было даже жарко, я чувствовала собственную дрожь, которая стихла с теплом пледом, но не ушла полностью. Захар повернулся. Я видела, что ему жарко, но окно он закрыл еще тогда, когда увидел мое болезненно-паршивое состояние.
Я угрюмо молчала, наблюдая за ним исподтишка. Его длинные пальцы медленно прикоснулись к горлу, а затем он расстегнул несколько пуговиц и раскрыл ворот своей рубашки.
- А теперь, - начал говорить мужчина, переводя на меня взгляд и ловя меня за скрытым наблюдением, - я уже смотреть не могу на твое чумазое лицо без улыбки.
Захар вновь взял упаковку салфеток в свои руки, вытянул сразу несколько и приблизил свою руку к моему лицу.
- Сейчас мы узнаем лицо партизана – со смешком добавил он, и его большая ладонь начала очищать мое лицо от грязи и следов макияжа.
Раньше я и в магазин не могла выйти, не накрасившись, а тут сразу перед четырьмя мужчинами буду чистая. Да уж, даже смешно.
«Непривычно, Ярослава, да?», - будто с издевкой спросила я у себя, а сама я кайфовала от той легкости, что появлялась на моем лице от каждого очищенного сантиметра.
- Все, - коротко отрезал мужчина, а я приоткрыла глаза.
Захар смерил меня взглядом, а затем начал протягивать упаковку вперед.
- Нет, стой! Можно еще одну? – попросила я.
Без слов Захар достает еще одну влажную салфетку и всю ее я кладу себе на лицо, не замечая недоуменных взглядов в салоне.
Прохлада, блаженство... я чувствовала, как с каждой минутой пульсация в виске перестает доставать меня.
Я как будто снова родилась в этом пледе и без единого грамма макияжа...
...Едва боль утихла, и я освежилась, я решила начать задавать свои вопросы.
- Куда вы меня везете? Кто ваш главный?
Захар резко поперхнулся от неожиданности, а затем и вовсе захохотал.
И что я сказала? Я перевела недоуменный взгляд на всех в салоне. Что, разве это не так?
