После принятого решения я всю ночь пыталась заснуть, но так и не смогла. Ни на минуту не сомкнула глаз, как бы ни старалась. Та отсрочка, которую я сама себе дала, наполняла мою душу спокойствием. Сейчас оно благополучно помахало мне ручкой, а на смену пришла невообразимая паника.
Соболев, конечно, не поймет.
Никогда не примет и не оценит мотивы моих действий, но ему придется смириться с тем, что у нас есть дочь.
Дочь, которая мгновенно считывает мое настроение и все утро капризничает. Даже присутствие Яны Альбертовны Элли не останавливает. Она отворачивается от завтрака, плачет при виде Ярославы, и на работе я оказываюсь, мало того, что в паршивом настроении, еще и не в лучшем виде.
– Я не смогу, – отрицательно качаю головой на предложение Максима съездить в родной город, чтобы лично посмотреть на строящиеся стены новой школы.
Янковский, подписывая утренние документы, отводит от них взгляд и прищуривается.
– У тебя что-то случилось?
– Нет… да, – сбивчиво отвечаю. – Алиса беспокойно спала, – вру зачем-то.
Одернув серое платье, поднимаюсь и отхожу к окну, чтобы впервые рассмотреть телескоп поближе. Поглаживаю плечи и обнимаю себя, пытаясь успокоиться.
– Я просто не хочу туда возвращаться, – обернувшись, смотрю на Макса. – Как-то все сразу. Я пока не готова. Это ведь необязательно?
– Субподрядчик настаивает, – разводит он руками. – И у меня нет причин, чтобы ему отказать. Когда мы с тобой договаривались о работе, я предупреждал: объекты у нас в основном в регионах. Могут случаться командировки.
Максим выглядит озадаченным. Поднявшись, он снимает пиджак и вешает его на специальную подставку рядом со столом.
– Прости, я не думала, что это будет так скоро, – вздыхаю устало. – Совсем никак нельзя отказаться?
Уловив мой интерес к черной матовой трубе, Максим приближается и выдвигает металлический рычаг. Попутно отвечает:
– Скорее всего, можно, но мне придется заменить тебя другим дизайнером.
– Я подумаю, – испуганно выпаливаю.
Моя заработная плата зависит от количества объектов. Остаться без своего локомотива я не могу.
– Соболев еще не знает? – спрашивает Максим, разглядывая утреннюю Москву.
Вспыхиваю, вспоминая, как попросила его не распространяться в офисе о том, что у меня есть дочь.
– Нет.
Отклонившись, он снова смотрит на меня и открыто улыбается:
– Хочешь взглянуть? – жестом приглашает к телескопу.
– Да, – киваю, отвлекаясь от тяжелых мыслей.
Макс уступает мне место, вставая чуть позади.
Завороженно рассматриваю набережную Москвы-реки и красные стены Кремля, ощущая на талии легкое прикосновение. Забываю обо всем, пытаясь разложить эмоции по полочкам и хоть что-то почувствовать. Хоть что-то похожее…
– Знаешь, что куранты заводит сам президент? – спрашивает Янковский загадочно.
– Да ладно? – хихикаю, оборачиваясь.
– Ага. Каждое утро, – он закатывает глаза. – Это все знают.
Закрыв лицо руками, смеюсь, пока не слышу, как открывается дверь.
– Не помешал? – гремит Соболев. – Секретаря нет на месте.
Кинув взгляд на ничего не выражающее лицо, смущаюсь. Максим без резких движений отстраняется и так же ровно отвечает:
– Нет. Доброе утро, Иван. Сейчас позову юриста.
– Я пойду, – обращаюсь к руководителю. – Спасибо, Макс.
Подхватив свои наброски, стуча каблуками, направляюсь к выходу. Стараюсь выпрямить спину, потому что за мной наблюдают сразу две пары глаз.
Когда обхожу перекрывшего дверной проем Соболева, слышу сухое приветствие:
