- Вера, ты ко мне?
- Влад, - всхлипнула я, обернувшись к нему. Пришла я к его отцу, но именно Влад сейчас должен быть рядом – отец моей дочери. – Помоги, прошу тебя, у меня отняли дочь!
Дикая надежда снова загорелась во мне. Гарай-старший, Гарай-младший - оба они, кажется, могут все. И Влад вернет мне Полину, обязательно вернет!
ВЛАД
Мы попрощались, но я знал, что увижу Веру. Уверен был в этом, и вот, она здесь и, как всегда, в центре внимания. Еще бы минута, и ее вывели с охраной, не появись я.
- Влад, ты… ты поможешь? – Вере больно сейчас.
Я ее боль всем своим существом чувствую. Плачет, глаза красные, лицо пятнами пошло, волосы взлохмачены и вид безумный абсолютно – оболочка трещину дала.
- Приходи вечером, у меня встреча.
- НЕТ!!! – вскрикнула, и вцепилась в мою рубашку пальцами, потянула так, что ткань затрещала, и уже тише добавила: - Нет, мне сейчас нужно. Если ты не можешь, то Евгений Александрович. Мне поговорить с ним нужно, он ведь влиятельный, Влад, у меня ребенка отняли! Не могу я до вечера ждать, я и минуты ждать не могу.
Выпалила, и я думал, что заплачет снова, в голос зарыдает, а Вера просто выдохнула шумно. И устало, будто сто жизней прожила, уткнулась мне в грудь лицом. И сейчас я ни о чем и думать не могу, только о ней, о ее близости, которая ломает меня.
И в чудовище превращает. Нутро скручивает, хочу и обнять, успокоить Веру, и оттолкнуть, пусть вечером приходит. Или завтра, или через неделю.
Поиграть с ней, она сама тоже видит, как действует на меня, и играет, так почему я не могу?
- Владислав Евгеньевич, нам пора, - финдиректор кашлянул, привлекая внимание.
А я головой покачал. Не могу уйти сейчас, хотя планировал именно это.
Слабак.
- Вера, отец уехал на десять дней. В Москве он. И тебе точно помогать не станет, с чего бы?
- Да, с чего бы? – нервно рассмеялась она, и подняла на меня лицо, а глаза сумасшедшие.
Дикие глаза, а в них целый океан.
- Идем со мной. Что случилось? И почему ты ко мне явилась за помощью? – спросил, заведя ее в лифт. – КО МНЕ, Вера, а не к кому-нибудь другому. Так уверена, что помогу?
Отпустить ее от себя не могу, и снова притягиваю, как жалкий помешанный лох. И снова мысли отключаются, да и вопрос мой идиотский – разумеется, Вера все знает обо мне. Можно вести себя как конченная сука, можно сестру мою убить, и признание это в лицо мне бросить, швырнуть ключи от машины в кусты, а затем прийти, и на груди плакать.
И я помогу, куда денусь?!
- Мне не к кому больше идти, - просто ответила она, и горько это прозвучало, безнадежно. – Я решила больше не прятаться, документы восстановила, и Поле тоже свидетельство оформила. А домой явились эти – полиция, опека. Сказали, - Вера задыхается, ей или слов, или воздуха не хватает, или жизни. Вывожу ее из лифта, и как маленькую, за руку, веду к себе в кабинет, - сказали, что я голодом дочь морила, что била ее. Младенца била, будто я совсем тварь! И грязно у меня, и вообще… забрали, а я умру без нее, Влад, просто умру!
А я хотел, чтобы ей больно было, и вот, Вере плохо. Она страдает, а мне легче не становится. Может, потому что мало? И стоит, и правда, выгнать ее вон, и наказать именно этим?
Ей ведь не к кому идти, разве что к тому, с кем трахалась, и от кого родила.
- Просто так детей не отнимают.
- Хоть сейчас сволочью не будь! – всхлипнула она. – Что угодно про меня думай, но дочь свою я бы никогда не обидела. Да и чужого ребенка тоже. И допустить, чтобы Полина в этой системе оказалась, я не могу. Я… ты прав, наверное, я плохая мать, и со мной что-то не так, но я стараюсь. Я правда стараюсь, Влад. Так не мучай ты меня, и просто помоги. Виноградова Полина Павловна – так ее зовут, сделай звонок, и пусть ее вернут!
