Ла-Марье неожиданно усмехнулся и покачал головой:
– Значит, что мы имеем… Брат взялся за дело, которое оказалось ему не по силам. Теперь он должен денег какому-то негодяю, который вполне может и убить за такое. И вместо того чтобы попросить нас о помощи, он хочет сунуть голову в змеиное гнездо и попытаться, рискуя жизнью, договориться с главным гадом. Он никого не хочет отягощать своими заботами, не хочет быть должником, жаждет сохранить своё честное имя, и решить всё по совести… Хотя самое разумное, казалось бы, спрятаться там, где его никто не знает, и никто никогда не найдёт. Словом, Оллье ведёт себя как настоящий благородный… дурак! – Ларенс фыркнул насмешливо. – Вот теперь у меня точно не осталось сомнений, что мы с ним братья. Я сам такой же!
Эйя, позабыв дышать, смотрела на этого Ле-Марье, не понимая, чего ждать дальше. Он, вроде бы, насмешничал, но как-то… по-доброму. А ещё Ларенс явно о чём-то размышлял.
– А брат сейчас, значит, у матушки? – мужчина наконец решил озвучить мысли вслух. – Что ж, пойду-ка и я её навещу! – Ларенс снова улыбнулся. – Не волнуйтесь, моя дорогая Эйя! Думаю, всё поправимо. И ваша беда не так уж страшна. Всё будет хорошо, обещаю! Отдаст Ларсен свои долги, и будете дальше жить спокойно. Благодарю, что рассказали! А теперь я вас оставлю…
***
14. 14 Забавы судьбы
Ларсен
– Спишь, заговорщица?
Ларсен прилёг рядом, разглядывая сонное личико дайаны, провёл кончиками пальцев по её щеке.
Эйя открыла глаза, улыбнулась сонно:
– Ларсен… – чуть нахмурилась, – что ты спросил?
– Как ты? Лучше? – он с тревогой приглядывался к ней, поглаживая по волосам – бледность так и не прошла, синие тени залегли под глазами.
Но Эйя снова улыбнулась и кивнула в ответ.
– Вот и хорошо! – от сердца немного отлегло. И Ларс тотчас вспомнил, с чем он, собственно, вошёл в эту комнату. – Я о тебе беспокоился, хотел скорее вернуться за тобой, но меня слегка задержал мой брат…
– Ой! – Эйя мгновенно уловила новые нотки в его голосе и стыдливо опустила глаза. – Прости! Ты сердишься?
Ларсен хотел сказать, что так и есть – сердится, хотел поворчать немного, объяснить, что так нельзя… Но это он там, далеко от неё, слушая Ларенса, мог негодовать и злиться, а сейчас…
Оллье коснулся губами её лба, потом столь же мягко и нежно – губ, оторвался раньше, чем поцелуй успел перерасти в настоящий – страстный, голодный и долгий.
– Нет, не сержусь, – усмехнулся Ларс, глядя прямо в глаза. – Но больше так не делай!
Эйя Илиана вздохнула тяжко и понимающе.
Но Ларсен решил всё-таки разъяснить:
– Эйя, я понимаю, что ты хотела, как лучше, хотела помочь. Но не надо делать что-то за моей спиной! Ты же всегда можешь со мной посоветоваться…
– Но ты бы мне не позволил рассказать всё это… – тихонько пискнула она и посмотрела так, что Ларс вообще забыл, о чём они говорили. – Ты же сказал, что не станешь просить помощи.
– Да, – кивнул Ларсен, снова слегка разозлившись – ведь она знала, что он против, но всё равно сделала по-своему, – потому что мужчина за свою жизнь и свои поступки сам отвечать должен, а не матушке престарелой плакаться и деньги у неё клянчить.
Эйя приподнялась и села, растерянно хлопая ресницами.
– Ты… отказался? Не взял эти… деньги?
– Взял, – со вздохом признался Ларсен. – Хоть и не хочу быть их должником. Но я ведь теперь не только за себя в ответе, но ещё и за тебя. Что будет с тобой, если меня вдруг сгоряча пришьют? Я же ещё слово дал, что домой тебя отвезу…
