В-общем, без малого лимон вынь и положь. И поскорее.
После разговора с заведующим стало совсем муторно, но идти с кислой миной к Сашке нельзя. Её надо всячески радовать и приободрять. Полина вдохнула глубоко, выдохнула, ещё раз и ещё – тяжёлый ком никуда не делся. Ну, ничего, как-нибудь она вытерпит несколько драгоценных минут – дольше сидеть с Сашкой почему-то не разрешали, изверги.
Нацепив счастливую улыбку, она шагнула в палату, одной рукой шаря в безразмерной сумке в поисках плюшевого зайца.
– Сашуль, привет, – прошептала Полина. Воровато оглянувшись, достала игрушку. – Вот, Крош пришёл с тобой поздороваться. Скучает по тебе.
Мягкие игрушки приносить в палату интенсивной терапии запрещали. А у Сашки этот дурацкий заяц – как назло, любимчик. Вот они и договорились, что Крош будет тайком её навещать, чтобы тётки-врачи его не забрали.
***
После больницы настроение всегда было одинаковое: или напиться, или удавиться. И ведь ни то, ни другое нельзя. Но сегодня хотя бы имелась цель – сходить в салон, привести себя в божеский вид, потом заехать в торговый центр, уповая, что в каком-нибудь из бутиков будет распродажа. Ибо за последнее время Полина похудела так, что всё болталось на ней, как на вешалке. Можно, конечно, что-то там попытаться ушить – от сестры остался «Зингер». Только когда? Да и уверенности нет, что получится. Швея из неё ещё та.
Полина всегда ходила в один и тот же салон, когда ходила. То есть три года назад. Всех мастеров знала поимённо, а они в свою очередь с неё, как с постоянного клиента, буквально пылинки сдували. И хотя она понимала умом, что их радушие всего лишь одна из обязанностей, расслаблялась там душой и телом. Но тут выяснилось, что половина из прежних девушек ушли кто куда, а оставшиеся её бессовестно не помнили. И этот момент словно ещё раз подчеркнул – та, другая жизнь, беззаботная и лёгкая, и та, другая Полина, весёлая и счастливая, канули в лету. Собственно, она и так это чётко осознавала, но хотелось на часок-другой забыться, уйти от проблем и как будто снова вернуться в прошлое. Не вышло. Впрочем, забыться всё равно не получилось бы. Потому что в голове беспрерывно стучало: где взять деньги?
Квартиру родителей продать? Но получится ли быстро? Это ж такая тягомотина. Плюс кризис. Кто-нибудь вообще сейчас квартиры покупает? Может, взять тогда кредит в банке под недвижимость? Хотя вряд ли дадут. Залог залогом, но их же ещё и ежемесячные доходы сильно интересуют. Или не сильно? Всё-таки квартира стоит в пять раз дороже… И если завтрашнее собеседование пройдёт успешно, то она сможет гасить кредит из зарплаты. И уж как-нибудь выкрутится.
«О-о, хотя бы меня взяли!», – молилась она каким ни на есть богам.
Мысли роились, путались, метались, она даже не заметила, когда ей сделали маникюр, когда оформили брови. Безучастно сидела в кресле, как неживая, устремив рассеянный взор в экран огромной плазмы на стене.
Затем её внимание совершенно безотчётно за что-то зацепилось. Она даже не сразу сообразила, за что именно. Просто внутри вдруг трепыхнулось странное чувство и засвербело. Полина стряхнула оцепенение, словно очнулась ото сна, и увидела на экране знакомую, хоть и подзабытую уже физиономию.
Ну конечно, это ж Даниил Назаренко. Первая любовь, между прочим. Такой же лощённый, сытый, самодовольный, только слегка раздался вширь. И стрижётся теперь коротко-коротко, чтобы наметившиеся залысины не бросались в глаза.
