– Теперь у вас есть две возможности в жизни. Вот это инструкция об укусах, утвержденная самим Главным санитарным врачом России Онищенко. Знаете Онищенко?
– Да кто же его не знает! И ножки Буша запрещал и молоко белорусское…
– Так вот, первая возможность у вас заключается в том, что вам будут вводить вакцину от бешенства, которую выпускают только на Украине из некачественных ингредиентов. Сам механизм ввода этой вакцины представляет собой прививку человеку слабых признаков бешенства. Всего необходимо сделать десять таких уколов. Приняв уколы от бешенства, вы не должны будете в течение года пить ничего, кроме минеральной воды, ни в коем случае не мочить места уколов, соблюдать специальный режим питания и постоянно показываться врачу. Вторая возможность у вас заключается в том, что вы не делаете никаких прививок, так как у нас в районе бешенства, слава богу, нет, – он постучал костяшками пальцев по столешнице, – а укушенных у нас ежедневно человек по сорок и еще никому не похужело. – Здесь он опять постучал по столу.
Я сразу спросил, где нужно расписаться, расписался и сейчас жду окончания инкубационного периода.
Петр Крикунов тихо сидел на походной табуреточке, держа в правой руке удилище, конец которого, как всегда, опирался на рогатину в метре от берега пруда. Раннее утро прошло, было уже ближе к девяти часам и рано вставшего Петра смаривал сладкий полудрем. Ему нравилось это местечко: и от родной деревни недалеко, и живописные поросшие лозинками места крупного естественного водоема приманивали всех рыбаков в округе наличием самой разной подводной дичи. Были, конечно, дни, когда рыба клевала неважнецки, но сегодняшний день она, можно сказать, просто обнаглела – за три часа только две слабые попытки поплавка погрузиться в воду, но – увы! – безрезультатные. Уходить домой в такой дивный солнечный день не хотелось, к тому же жена Варвара уже третий день с Петром не разговаривала. Причина размолвки была настолько дурацкой, что Крикунов почти о ней совсем забыл и несколько раз вчера нечаянно заговаривал с супругой, но, к сожалению, бесполезно. И сейчас, глядя на тихую поверхность широкого пруда, ему не сильно хотелось возвращаться. К тому же половина бутылки самогона, лично изготовленного Петром для рыбных дней, еще была не израсходована и изредка он прикладывался к горлышку для повторения вкусовых ощущений. Естественно возникла ситуация для усиления желания подремать. Глаза закрывались, поплавок двоился, вовсю поднявшееся из-за горизонта солнышко сильно мешало зрению.
Проходившая в этот момент мимо окончательно задремавшего рыбака бабка Дуся не могла не воспользоваться ситуацией. Она ею и воспользовалась, подобравшись поближе и громко крикнув прямо в ухо Петра простое слово:
– Клюет! – Сразу же, чтобы не схлопотать по уху, бабка, не долюблившая шастающего в их края Крикунова и знавшая, что он в ответ питает те же к ней чувства, отскочила в сторону подальше и с удовольствием смотрела, как Петр испуганно вскочил и дернул из пруда удочку. Леска натянулась и с большим трудом ему удалось вытащить на берег огромного карася. Таких рыбин он здесь не ловил, поэтому с удивлением взирал на улов и оглядывался на спугнувшую его бабку Дусю.
– Ты что здесь над ухом орешь? – неприязненно проговорил Петр, пряча карася в свою сумку, решив, что рыбалка на сегодня закончилась.
