– Кто вы такие и как посмели нарушить покой наших детей? – спросила с повышенным тоном в голосе заведующая и приготовилась выслушать торопливые извинения. Чтобы затем над ними поиздеваться и проводить незваных гостей с территории своей вотчины.
– Тетя Лора? Это никак вы! – проговорил в восторге дефективный пришелец и распахнул руки для объятий. Заведующая не сдвинулась с места, это был кремень, а не человек!
– Какая я вам тетя?! – воскликнула она. – Пошли прочь от детского садика! А то я буду вынуждена пригласить сюда полицию!
– Тетя Лора! – опять пропел предводитель компании. – Конечно, это вы! Только вы можете так сурово общаться с любимыми своими воспитанниками!
Лариса Дмитриевна вгляделась в прибывших повнимательнее. Потом спросила немного сбавив тон:
– Это ты что ли, Артёмчик? Фомин?
– Ура-а-а! – воскликнул щупленький и повернулся к остальным. – Я же говорил, что она меня узнает! Конечно это я, ваш воспитанник Артём Фомин, самый драчливый в группе семидесятого года.
Баскетболисты, державшиеся несколько позади, сдержанно ухмылялись.
– А чего ты здесь потерял? – несколько растерянно спросила Лариса Дмитриевна и подняв свой костыль, уперла его в грудь Фомина.
– То есть как это что потерял? – удивился тот. – Я же все сорок лет мечтал вновь побывать в своем садике, повидаться с вами. А это, – он показал на сопровождавших, – мои телохранители! Мы здесь, чтобы засвидетельствовать, так сказать, свое почтение одному из мест, где я рос и набирался ума.
– И кто же ты теперь? – строго спросила хозяйка заведения. – Здоровяки, понятно, холуи твои, жопу твою берегут, а сам-то ты кем служишь?
Телохранители совсем не обиделись на слова Ларисы Дмитриевны, они, видимо, привыкли ко всякому обращению, это было не самое обидное. Артём Фомин тем временем полуобнял свою бывшую воспитательницу и представился:
– А служу я сейчас в «Роснефти», дорогая тетя Лора, в Совете директоров состою. Одновременно в Росссийской Думе заседаю. Теперь рассказывайте, как вы тут живете, чем детишек кормите.
Почти силком он втянул заведующую внутрь здания и закрыл дверь, отчего баскетболисты, оставшиеся одни на улице, стали выглядеть немного растерянно.
– Давайте, показывайте! – начал командовать парламентарий, оглядывая находившихся здесь детей и взрослых. Он пошел впереди, заглянул в столовую, в коридор, где были два туалета и ванная. – Да, ничего существенного не изменилось! – провозгласил Фомин после краткого осмотра. Дети и воспитательницы смотрели на него молча, сгруппировавшись вдоль стены у окон. Только тетя Лора по прежнему казалась суровой и недоверчиво спросила:
– Ты серьезно все помнишь? Или, как всегда, притворяешься?
– Как я могу не помнить? И угол этот ежедневный, куда вы меня за драки ставили, и разбитый унитаз перед Новым годом, за ремонт которого моей маме пришлось отдать кучу денег, и прежнюю заведующую Евдокию Павловну…
Фомин был ростом почти на голову ниже бывшей воспитательницы и смотрел на нее немного снизу вверх. Со стороны все это казалось забавным. И если бы не лбы за входной дверью, Лариса Дмитриевна поставила бы бизнесмена на место значительно раньше. Но время уже пришло и ей ничего не оставалось, как пойти в атаку:
– Если ты так о саде помнишь, Артём, да еще такие должности занимаешь, то хотя бы спросил, нуждаемся ли мы в чем-нибудь.
– А что? Нуждаетесь? – действительно поинтересовался Фомин, глаза его повлажнели. – Завтра же целенаправленно переведу на счет сада пару сотен тысяч, что-то приобретете, детей порадуете. А теперь проводите меня, спешу в Москву, завтра заседание Думы.
