Запрещенные удары идут в ход на полную.
Охренеть.
Кажется, эти оба в самоубийцы решили записаться?
– Ладно. Стоп. Признаю. Ты в форме.
Наконец скалится кровавой усмешкой Ревинский, чуть не выплевывая собственные легкие.
Держится рукой за стену.
А Юрец уже и не пытается встать.
– Для разминки неплохо. Пожалуй, тебя можно и правда выпускать на ринг.
– Ключи мне от зала оставь, – пытаюсь особенно не скалиться, глядя на него, шатающегося по стенке.
– Я на занятия сейчас, но потом еще хочу потренироваться. Удар ставить нужно.
– На занятия?
Платон как-то странно на меня смотрит, вскидывая бровь.
– Если ты не забыл, я не всю жизнь кулаками махать собрался. Я еще и образование получить хочу, – пожимаю плечами.
– Тебе, кстати, тоже бы наверное, не помешало в универе почаще появляться.
– Не твое дело.
Какая муха его укусила?
Ну, не мое, так не мое. У него папочка есть. А у меня своих дел по горло.
– Или все же свиданка, ммм? Продолжение вчерашней жаркой ночи? Как она в постели, а, Гром?
– Да кто?
Растираю лицо полотенцем.
На самом деле не на занятия собрался. А попробовать ее найти. Весь день же из головы не выходит.
До сих пор под шортами все напряжено, стоит только вспомнить сочные губы и взгляд этот сумасшедший.
– Окасанка. Романова. Или ты что? Трахнул и даже имя не успел спросить? Охренеть ты быстрый.
– Ты ее знаешь?
А вот это сюрприз. И не самый, надо сказать, приятный. Хотя…
Выходит, девочка не пропала! Я смогу ее найти!
– Знаю, не знаю… Ты скажи лучше. Так было у тебя с ней или нет, а?
– Это дело мое. Но раз тебя так цепляет, то не было.
– Точно?
Глаза Платона полыхают черным.
Черт. Кажется он таки не в себе. Или дурь какую-то вчера употреблял? Что-то с ним явно не то.
– А чего тогда ты на руках ее тащил? А она к тебе так прижималась? Гром, не морочь мне мозги. Ну, не удары же ты отрабатывал с ней ночью у себя в квартире!
- С каких пор тебя так интересуется моя личная жизнь? И касается, чем я занимаюсь ночью?
Кулак сам по себе сжимается.
Сейчас я готов зарядить Платону по-настоящему. До хорошей крови.
Какого черта?
– Так что? Реально ничего не было?
Ревинский криво ухмыляется.
– Слушай. С чего вдруг такой интерес, а?
– Это наша подруга.
Юрец пытается разрядить обстановку.
А воздух уже раскалился. Чувствую, как просто звенит от напряжения. И почти слышу, как со свистом мой кулак прилетает в челюсть Платону.
– Даже так?
Меня будто обливает ледяной водой.
Юрка с Платоном – из элитных, очень богатых семей. Мажоры. Золотая молодежь.
Если и моя ночная незнакомка из их круга…
То мне рядом с ней делать нечего. Что я могу такой дать?
Это как удар под дых.
– Разве иначе я бы выпытывал?
Хмурится Ревинский.
– Ок. Я понял. Вы переживаете, чтоб с вашей подругой ничего не случилось. Не волнуйтесь. Реально. Ничего не было. Я ее не тронул.
– Да вот ни хера ты, Гром, и не понял, – мрачно цедит сквозь зубы Платон.
– Все совсем наоборот. Я тебе сделку предлагаю. Или пари. Если уложишь ее в постель, то, считай, бой твой. И все лучшие бои тоже. С самыми высокими ставками. Больше того. Я тебе даже хороший процент дам! А если…
Ревинский мрачно хмурит брови.
Щелкает пальцами.
Сверкает глазами, делая шаг ко мне вплотную.
– Если она от тебя голову потеряет так, что влюбится окончательно и ты бросишь ее прямо на свадьбе, я тебе часть клуба отдам. Половину!
– Охренеть. Вы что? С ума сошли? На черта тебе такое, а?
– Девочка кое-что в этой жизни перепутала, Гром. Большего тебе знать не надо. Так как? По рукам? Такой расклад раз в жизни выпадает, учти. И заодно на лечение тетки сразу бабла соберешь. И еще останется. До херища останется, Гром! Нормально зажить наконец-то сможешь! А так… Какие у тебя перспективы? Да , на хрен, никаких!
