Каких-то личных сведений, помимо того, что он и так знал, в её деле не нашлось. Вот только новый адрес был указан. Роман прикинул, где это примерно. Далековато. Даже по меркам Кремнегорска - отшиб. И ещё один момент зацепил его. Её фамилия. Она снова стала Зарубиной? Почему? Развелась? Или не брала фамилию мужа?
Запах съестного проникал в коридор, но здесь хотя бы было тихо, если не считать мерного постукивания колес. Но под этот звук как раз хорошо думается.
Уже завтра утром он приедет в чертов Кремнегорск. Наверное, в целом мире нет такого человека, который ненавидел бы город детства и юности так же сильно, как Роман. Никакой ностальгии, ни малейшей, только едкая горечь.
Город – это, конечно, слишком громкое название, особенно после необъятной, стремительной, шумной Москвы. А там – сонный городишко, где все друг друга знают как облупленных.
Наверняка, едва он сойдет с поезда, как в тот же день об этом станет известно каждому. Роман сразу явственно представил себе местный рынок – два ряда дощатых прилавков на центральной площади, где тётки зимой и летом торговали всем подряд от носков и трусов до картошки с собственного огорода. Словно воочию увидел, как они с азартом передают новость: слышали, Стрелецкий вернулся? Тот самый? Тот самый! Ой, что будет…
Впрочем, они ведь уже знают. Весть о грядущей проверке всегда разносится молниеносно и опережает приезд проверяющего.
В коридор высунулась Лиля.
– Ой… Роман Владимирович, вы здесь… – захлопала она глазами.
Затем встала рядом с ним у окна.
– Я впервые еду в командировку. Волнуюсь немного, – сообщила она. – А вы там уже были? В Кремнегорске? Как там с гостиницами?
– Лиля, не волнуйтесь, мы найдем, куда вас устроить.
– Меня? – пролепетала она. – А вы?
– А у меня там есть квартира, – нехотя ответил он.
– Квартира? Вы же… Как? Вы там когда-то жили? А давно?
– Давно, Лиля, давно.
– Как интересно! А я думала, вы – коренной москвич. Вы такой, знаете… ну, стильный, одеваетесь с лоском, держитесь так… ну, аристократично. Даже не сомневалась, что вы… А вы, значит, оказывается, из Кремнегорска? Вы там родились и выросли? А потом, наверное, поступили в Москве и остались? Наверное, скучаете по родному дому? А у вас там кто-нибудь есть? Ну, друзья, родные? Наверное, с ними встретитесь…
Стрелецкий с самого начала взял себе за правило: никогда не грубить подчиненным и никогда не разводить с ними панибратства. Последнее – мешает работе, а первое – ну просто некрасиво. Всегда и со всеми он был предельно вежлив, но тут вдруг не сдержался:
– Хватит! Помолчите, Лиля. Ради бога, помолчите. Не задавайте дурацких вопросов. В конце концов, всё это вас не касается.
Он вернулся в купе, оставив оторопелую Лилю у окна. Но спустя пару минут внезапная вспышка раздражения угасла, и ему стало стыдно за грубость. Девчонка ведь ничего не знает. Хотела по доброте душевной просто поддержать дружескую беседу, это как бы принято у нормальных людей. Она же не виновата в том, что он – не такой.
В общем, нехорошо вышло, корил себя Роман. Ещё и Лиля долго не возвращалась. Он даже беспокоиться начал, но наконец дверь купе осторожно открылась, и Бучинская тихонько юркнула на свое место, пряча заплаканное лицо.
– Лиля, простите, пожалуйста, – виновато посмотрел на неё Стрелецкий. – Я не должен был с вами так разговаривать.
Она вдруг смутилась.
– Ну что вы, Роман Владимирович, – застенчиво улыбнулась Лиля. – Это вы извините, что пристала к вам с расспросами. Совсем забыла про субординацию. Мне так стыдно… очень стыдно…
