Чепрыгин зазывал всех сыграть в квадрат. Двое поддержали, остальные – ленились, развалившись на скамейках в тени верб и тополей.
– Да чё вы как бабы? Ниахооота, – противно и жеманно передразнивал одноклассников Чепрыгин, ловко набивая мяч коленкой. – Не насиделись ещё? Камон! Тряхните булками! Тебе, Ряба, надо вообще скакать с утра до вечера без остановки, пока совсем жиром не заплыл.
Пацаны вяло хохотнули. Борька Рябов сразу поник и сжался. В началке беднягу все кому не лень высмеивали за лишний вес, доводя порой его до слез, но в старших классах перестали. И только Чепрыгин позволял себе подобные выпады. Впрочем, он задирал почти всех. И сейчас тут же переключился на Дениса Жукова.
– А ты, Жучара, чего расселся? – Чепрыгин поддал мяч посильнее, тот отскочил и покатился к воротам. – Метнись-ка пулей, принеси мяч.
К Стрелецкому Макс сначала не обращался – между ними как-то само собой, изначально, установился негласный нейтралитет: ни вражды, ни дружбы, лишь параллельное сосуществование.
Макс никогда не лез к Ромке, не пытался задеть или оскорбить, и не то что не требовал, а даже и по-хорошему не просил у него списать. За все годы – ни разу, хотя со всеми остальными не церемонился.
Сам Стрелецкий думал, что это из-за матери. Её в городе знали абсолютно все, знали и побаивались. Много лет она управляла комбинатом – единственным градообразующим предприятием в Кремнегорске, где работали отцы практически всех его одноклассников. И управляла крайне жестко.
Ромка, забегая иногда к ней после школы, видел, как она раздавала приказы или сурово отчитывала мужиков-работяг, и как те вытягивались перед ней в струнку, не смея и слова против сказать.
Их отношение к ней отчасти распространялось и на него. С ним, даже ещё ребёнком, работники комбината здоровались почтительно, как с царским наследником. Школьные учителя тоже относились к нему по-особенному, не как к обычному мальчишке.
Впрочем, Роман и сам по себе выделялся среди сверстников. И не только тем, что учился блестяще. Уличным детским играм он предпочитал чтение. А на все забавы пацанов вроде мелких пакостей, глупых споров на «слабо», рискованных и бессмысленных выходок взирал с равнодушным непониманием.
К старшим классам, когда и другие остепенились, его непохожесть слегка сгладилась, но он всё равно держался так, что, по словам того же Макса, на кривой козе не подъедешь. На самом деле, именно поэтому, а не из-за матери-директора, Чепрыгин предпочитал не связываться со Стрелецким.
«Да ну его! – отмахивался Макс, если кто-нибудь из пацанов предлагал взять списать у Ромки. – Как-то стремно мне у него просить. Стрелецкий этот всегда, сука, такой важный, что даже когда просто рядом с ним стоишь, чувствуешь себя каким-то унтерменшем».
И Макс действительно сторонился Романа до этого дня.
– Жучара, резче давай! – подгонял Чепрыгин Дениса Жукова, когда тот поплелся за мячом. – Шевели булками… О-о-у!
Из школы выпорхнула и торопливо спустилась по ступенькам Оля Зарубина.
– Какие люди и без охраны! – направился к ней Макс вразвалочку. – Проводить? А то мало ли, всякие шляются…
– Не надо, – буркнула Оля, не глядя на него, и припустила к воротам.
– А то провожу, а? – крикнул ей вдогонку Чепрыгин, но Оля не ответила, а проходя мимо, украдкой посмотрела на Ромку. Вроде и вскользь, но его как огнем обожгло от этого мимолетного взгляда.
