– Пусть они лучше сами боятся. Того, я сам их найду, – мрачно ответил я, чувствуя, как ярость вновь поднимается в моей душе.
– Не надо, Кирилл, – попросила Даша. – Не надо их искать. Я боюсь за тебя.
– Даша, я не идиот и не «спаситель мира». Преступников пусть ловят другие, честные милиционеры, если таковые ещё остались. А если нет, то я всё равно не спасу всех. Но за тебя, Даша, – я сглотнул комок в горле, – я перегрызу горло любому и заберу его душу.
Впервые я произнёс эту формулу, но больше никогда не забывал. И это были не пустые слова. От ярости, что начала подниматься во мне, я на мгновение утратил контроль над собой, попросту забыв, как именно это отражается на моём виде.
И глаза мои залила чернота.
Позже я не раз пытался поговорить с Дашей об этом моменте, но она всегда лишь пожимала плечами и говорила:
– Так я же тебе верила. И сейчас верю, – после чего целовала меня, и я, разумеется, уже не мог ничего допытываться и анализировать.
Дарья не отпрянула от меня в испуге, что происходило практически со всеми без исключения, кто хоть раз наблюдал это зрелище. Напротив; она прижалась ко мне плотнее, и САМА взяла мои руки в свои.
– Кирилл, не надо. Всё хорошо, и я рядом. Мы вместе и вместе мы справимся. Не воюй в одиночку, прошу. Помни, что я всегда рядом.
Её слова привели меня в чувство. Возможно, это была одна из тех критических точек в наших отношениях, пойдя которую уже ничего невозможно отыграть назад. Это момент выбора. И Даша его в тот момент сделала.
Как сделал и я.
Навсегда.
Придя в себя и немного помолчав, я сказал Даше:
– Хорошо, я не буду их искать. Но ты же понимаешь, что они не оставят нас в покое. Мы слишком многое увидели и узнали из того, что видеть и знать не должны. Поэтому тактика «ничего не делать и ждать, пока всё рассосётся само» фатальна для нас. Я бы даже сказал, смертельно фатальна. Ничего само уже не рассосётся.
Даша вздрогнула;
– А что мы можем сделать? Обратиться к другим? А вдруг они такие же или заодно? Тем более здесь, на юге. А обратно, когда мы ещё поедем.
– Как я уже сказал, я не могу вести с ними войну в одиночку. Не могу и победить их всех. И помощи нам ждать неоткуда. Значит выход один; мне придётся переиграть их на их собственном поле.
– И ты это сделаешь? Ты сможешь?
– А у нас просто нет другого выбора, Даша. Но у нас есть и преимущество. Козырь в рукаве. Они не представляют, с КЕМ они имеют дело, – и я хищно оскалился.
– А КТО ты, Кирилл? – тихо спросила Даша.
– Я уже один раз ответил на этот вопрос, отвечу ещё раз: я человек, Даша. Просто не совсем обычный человек. Но человек.
А главное, что ты должна знать, что я тот человек, который не даст тебя в обиду никому и никогда.
Как я и предполагал, лагерь встретил нас настороженно. Известие о наших «подвигах» молниеносно (спасибо Сергею и Володе) стало известно буквально каждому.
Мы с Дарьей были немедленно вызваны на «допрос с пристрастием» к директору лагеря, где озвучили нашу версию событий, о которой договорились заранее, что просто были задержаны по ошибке. Затем нас собирались отвезти к поезду, и даже уже посадили в машину, но водитель всё не шёл, а поезд уже вот-вот уйдёт, а мы очень боялись подвести Августу Демьяновну, (замечательную женщину, она нам прямо как мать родная), и мы от отчаянья приняли такое решение, вернее я принял, а Даша здесь лицо страдательное, она плакала, а я не знал, что делать, но я же ребёнок, я растерялся, был не прав, а может прав, теперь я не знаю.
