Пальцы дрожали, он печатал, будто от этого зависела жизнь:
Максим: Рейчел! Новости видел. УМОЛЯЮ, будь осторожна! Не выходи, не снимай, ни за что! Пообещай!
Дом крепкий? Отлично. Вода, еда, батарейки? Фонарик? Радио? Фиби с тобой. Вдвоем вы справитесь. Думай о себе. Будь в безопасности. Пожалуйста.
Я тоже скучаю. Каждую секунду. Пиши, только когда безопасно. Обещай.
Я здесь. Жду. Будь сильной, Океанская Девочка.
Он отправил, глядя, как сообщения уходят. «Доставлено», но непрочитанно. Ответа нет. Минута. Пять. Он обновлял страницу. Ничего.
«Связь скоро сдохнет».
Тишина была не просто пустым экраном. Это был гул бури, что он чувствовал кожей. Он оттолкнул ноут и подошел к окну. Москва мигала огнями – машины, вывески, метро, пьяные песни. Но где-то там, за океаном, буря подкралась к Рейчел, его прекрасной Рейчел. Он прижал ладонь к стеклу, будто мог дотянуться.
– Будь сильной, Рейчел. Господи, пусть все будет хорошо у нее. – шепнул он в темноту. – Пожалуйста.
Расстояние стало болью, не просто цифрой. Она там, с диким ветром и водой. Он – здесь, с бессилием и отчаянием. Осталось только ее обещание: «Напишу, как смогу. Обещаю. Жди».
Он стоял, глядя на город, чувствуя, как волны Тихого океана бьют в его московское сердце. Гавань опустела. Была только буря.
Сан-Диего, обычно залитый солнцем, с солёным бризом и ленивыми волнами, словно с открытки турфирмы, теперь был во власти шторма. Не апокалипсис, но ураган категории 2–3 хватало, чтобы город задрожал. Воздух стал тяжёлым, пропитанным сыростью, запахом мокрой земли и солёным дыханием океана, который взбунтовался против берега. Небо, грязно-серое, клубилось тучами, несущимися, как стая хищных птиц. Ветер выл, гнул пальмы, срывал вывески, швыряя их по улицам, как игрушки. Дождь хлестал под углом, превращая асфальт в бурлящие потоки, где плавали листья, пластиковые пакеты и чья-то потерянная кепка. Это не был конец света, но достаточно, чтобы сердце сжималось от страха перед тем, что могло стать хуже.
Рейчел защёлкнула последнюю ставню, металлический лязг резанул по ушам, как звук захлопывающейся ловушки. Руки дрожали, пальцы были ледяными, несмотря на липкий пот на ладонях. Адреналин бил в виски, сердце колотилось, будто пыталось пробить грудную клетку. Она чувствовала себя на грани, словно стояла на краю обрыва, где один порыв ветра мог унести всё. Рядом Фиби – воплощение небрежной грации, той, что заставляет задерживать взгляд. Её длинные каштановые волосы с рыжими бликами, будто солнце оставило на них свои отпечатки, струились по плечам, разделённые чуть неровным пробором. Бледная, почти фарфоровая кожа с лёгким румянцем выдавала жизнь, бурлящую под сдержанностью. Руки нервно теребили край свитера, костяшки побелели от напряжения. Хрупкая, но не слабая – в её прямой осанке с чуть наклонёнными плечами чувствовалась готовность броситься навстречу ветру. Спокойствие в ней было обманчивым: Фиби была как тихий ураган, который ещё не решил, где развернуться. Её зелёные глаза, обычно искрящиеся дерзостью, теперь были полны тревоги, зрачки расширены, как у загнанного зверя, но в них тлела искра – упрямая, живая.
– Рэйч, эти ставни точно выдержат? – Фиби почти кричала, чтобы перекрыть вой ветра, её голос дрожал. – Это ж… чёрт, я не подписывалась на такое! Ноги моей больше не будет в Калифорнии, клянусь, уеду в Нью-Йорк!
