— То, что вы не умеете дружить с женщинами, не говорит о том, что такой способности лишены остальные мужчины, — упрямится София, забавляя меня. Она так забавно кусается каждый раз, а потом извиняется и краснеет, и это умиляет. — Ой, наверное, мне лучше молчать.
— Отчего же? Говори, Софья.
— Почему вы меня все время называете Софьей?
— А как?
— Все Соней зовут.
— Так я не все.
— Это я уже поняла, — бубнит она себе под нос. – Макар Ильич, а можно и я вопрос задам?
Я пожимаю плечами, глядя в боковое зеркало, пока паркуюсь у суда.
— Почему вы не давали мне сдать экзамен?
Я глушу мотор и поворачиваюсь к Софии. Прищуриваюсь, глядя на нее.
— Вот смотри. Когда я взял вашу группу, мне сказали, что Силантьева в ней лучшая. Семинары показали, что это не совсем так. — Соня дует губы, глядя на меня недовольно. — Я решил, что ладно, с кем не бывает, ну не подготовилась пару раз. Но активная и внимательная вроде. Потом первая твоя попытка. Что ты попыталась сделать, Софья? — Она густо краснеет и опускает взгляд, уже не такой смелый. — Ну?
— Списать, — отвечает тихо.
Я киваю, удовлетворенный ответом.
— Что я говорил о списывании?
— Что будете беспощадно удалять списывающих с экзамена.
— Я выполнил свою угрозу?
— Да, — совсем тихо отвечает она.
— Софья, я в курсе, как сложно за два семестра выучить международное право. Знаю, что люди учатся ему пять лет и дальше на работе. Но перед экзаменом можно было выучить хотя бы основные понятия торговых соглашений. Что сделала Силантьева?
— Ой, да ладно, поняла я уже! — в сердцах вскрикивает она, снова сбрасывая очки на колени.
— Аккуратнее с ними, — киваю на ее ноги, — Аська мне мозг съест за них.
София смотрит на очки, а потом, слегка прищурившись, на меня. Аккуратно берет за дужки «авиаторов» и поднимает их вверх, раскрывая так широко, как будто собирается на моих глазах сломать их. Я тоже прищуриваюсь, взглядом подначивая продолжать, потому что мне интересно, как далеко она сможет зайти. Соня, видя мою позицию, слегка сдувается и перекладывает очки на консоль. Я ловлю себя на мысли, что мне нравится происходящее между нами. Кажется, я даже могу почувствовать вибрацию в воздухе от нашего противостояния. Вкусная девочка. Задиристая, упрямая, но вкусная. И сейчас я хочу ее еще сильнее. Новость хреновая, но пережить можно.
Мы, не сговариваясь, одновременно отводим взгляды и выходим из машины. Подхватив с заднего сиденья кожаный портфель с документами, я ставлю машину на сигналку, и мы с Соней идем к зданию суда.
— Никита выбрал очень неудачный день для экскурсий, — бурчу я.
— Почему?
— Потому что мне надо решить в этом суде пару вопросов, а потом ехать в СИЗО на встречу с клиентом.
Я вижу, как загораются глаза Софии.
— Прямо с настоящим преступником?
— Боюсь, что так.
— А что же вы, Макар Ильич, такой принципиальный человек, а защищаете преступника?
— Кушать же что-то надо, Софья, — отвечаю так, чтобы посмотреть ее реакцию. Брови Сони съезжают к переносице, а во взгляде появляется нечто сродни разочарованию. Она поджимает пухлые губки и отворачивается от меня, глядя перед собой. — Не нравится ответ?
— Разве вам есть дело до моего мнения?
— Ну давай же, принципиальная девочка, выскажи его, мне интересно послушать.
— Перестаньте, ничего вам не интересно.
О, сколько всего относительно тебя мне интересно, ты бы знала, девочка Сонечка.
— Если бы был хоть намек на его участие в этом изнасиловании, — говорю я, понимая, что высказывать свое мнение София не намерена, — то я бы не брался за это дело.
