Одетая в достаточно роскошное платье из тёмно-фиолетового бархата с чёрными кружевами, она выглядела, как олицетворение благопристойности и роскоши. Судя по всему, именно она являлась сердцем этого гадюшника.
Милостиво улыбнувшись трок Матон и чуть щуря глаза, кёрста молча рассматривала нас. Своей компаньонке она, кстати, тоже сесть не предложила. Молчание затягивалось, и я прямо чувствовала, как всё более неловким становится наше положение, как Линк теряет последние капельки надежды.
Я же, как ни странно, осталась совершенно спокойна. После того, как увидела убогие комнатёнки, где нам предстояло жить, я уже начала догадываться, что ждёт нас при встрече с опекуншей, поэтому на меня эта сцена особого впечатления не произвела.
Напротив, как и всегда в какие-то неприятные моменты жизни я мысленно плотнее прижала к лицу «Маску силы» и совершенно спокойно посмотрела в глаза этой гадине – я её не боялась.
Брови кёрсты поползли вверх. Она, ни слова не говоря, наколола на вилку кусочек жареного картофеля, положила в рот и принялась медленно жевать. Чем-то она неуловимо напоминала мне хозяйку собачьего питомника.
Молчание всё длилось, кёрста ела, неторопливо, тщательно пережёвывая сперва ростбиф с картофелем, потом – поданное горничной рыбное филе в кляре, затем последовал какой-то десерт…
А мы продолжали стоять и смотреть на мерно двигающуюся челюсть. Наконец, очевидно, сполна насладившись нашим унижением, она заговорила приятным мягким голосом:
— В моём доме я не потерплю распущенности и лени. Раз уж я из милости взяла вас сюда, каждый из вас будет иметь свои обязанности и неукоснительно выполнять их, — она приятно улыбнулась, наслаждаясь ситуацией, — Надеюсь, дурная кровь вашей матери не успела вас испортить окончательно! Поскольку Господь, — та трогательно возвела глаза к потолку и «перекрестилась», касаясь бровей и губ, — возложил на меня это бремя, я постараюсь нести его с честью, но за лень и непочтительность буду строго наказывать!
За нашей спиной угодливо захихикала трок Матон. Голос её при обращении к хозяйке совершенно менялся, становился приторно сладким и каким-то присюсюкивающим:
— Думаю, кёрста Эгреж, к наказаниям вам придётся прибегать частенько-с!
Наше мнение кёрст совершенно не интересовало и, ласково улыбнувшись своей компаньонке, она милостивым кивком завершила аудиенцию:
— Ступайте, устраивайтесь. Завтра трок Матон передаст вам мои распоряжения.
Трок Матон нетерпеливо, от желания угодить хозяйке, подталкивала нас в спины, выставляя за дверь. Сама она осталась в комнате кёрст. Через коридор и кухню мы вернулись к нашим клетушкам.
Горничная, кивнув, торопливо сбежала. Линк был сильно подавлен и только малышка Эжен, завидев его, неуклюже проковыляла через площадку, чтобы вцепиться в руку -- похоже, так она чувствовала себя надежнее.
Мне нужно было несколько минут, чтобы всё обдумать. Я прекрасно понимала, что ни за какие блага мира не останусь в доме этой высокомерной дряни. В конце концов, я могла плюнуть и на титул кёрсты, и на всё остальное. Уверена, как хорошая швея и портниха на кусок хлеба я себе заработаю.
Однако то, что мне придётся бросить Линка в этом доме, почему-то казалось предательством. Я колебалась...
Я открыла свой сундук и достала небольшой свёрток с едой, который сунула перед выездом на всякий случай. В нём был хлеб, мясо и сыр – все продукты я нарезала ещё дома.
