Моя ойкумена. Лирика 1979-2009 - страница 17



По периметру сизой земли,
И гласят мне печати на сердце:
«Знакам силы и славы внемли!».
Я внимал и тому и другому,
Я знавал восхищенье высот.
И живущему в облаке грому
Слал перуны мой каменный рот.
Гордый выкормыш Гипербореи
Звал достойным лишь камень и сталь!
Не скорбя, не любя, не робея,
Я свивал за спиралью спираль.
Но зовет меня к язвам и вере
Человеческая ипостась.
Боже мой, не большая потеря
В зябь осеннюю соколу пасть.
Отрекаюсь от грозного крика,
От судьбы и от крови чужой,
Чтоб прижаться светло и толико
К лику слез и могиле большой.
Черный пепел над храмом закружит,
Чтобы комьями пасть на жнивье.
Дольний колокол. Давняя стужа.
В небе пусто. Одно воронье.
Дрогнет воздух. Взовьется капелла
Детским раем средь горних валторн,
И мое беспилотное тело
Протаранит кладбищенский дерн.

Золотой кол2

I
Где за гиперборейскими льдами
Космос лег,
Где живет за пустыми вратами
Божий вздох,
Он возник на холме небосвода
В той дали,
Где лишь хаоса сонные воды
Тьмою шли.
Он —
Пробивший покров сотворенья
Турий рог:
Знак рождения,
Мера вращенья,
Ось миров!..
II
Отпусти мою душу, Россия,
До звезды!
Я с Алтая взлечу без усилья,
Без узды.
Вольных мыслей усталую лошадь
У тех врат
Привяжу. И по Млечной пороше —
Наугад…

«Нету мочи жевать целлюлозу…»

Нету мочи жевать целлюлозу,
Нету права ее не жевать.
Что ж, имей не мозоль, так занозу,
Жуй, забравшись от всех под кровать.
Баю-бай, набираюсь терпенья,
Как велел господин президент.
В горле ком. Не достанет раденья
Доломать переломный момент.
То мазут, то минтай, то ментовка,
То под дых, то под зад, то под суд…
Перестройка, рекогносцировка,
И святых в экспертизу несут.
Я пойду по следам экспертизы
За причастьем в соседний ларёк,
Я увижу родные эскизы:
Два душмана, забор, пузырек…
:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
Что ж ты падешь, подлая баба?!
Ну, давай, доведу до беды
Иль сыщу тебе злого прораба
Из потомков Великой Орды.
Бог с тобою, я только проездом,
Как-нибудь коротай до утра.
Съеду, будет одним койко-местом
Больше в городе Piдна дыра.
Все мы бублики с маком тачали,
Все мы прыгаем лишь в ширину.
Бог с тобой, хорошо помолчали,
Лей в послед и чужую вину.
…На младенце построен Детинец,
Храм – на вере, а Спас – на крови.
Пей, старуха, запретный гостинец,
Бог с тобой,
Если можешь – живи…
Братск, 1990

«Дно колодца и неба рядно…»

Дно колодца и неба рядно,
И полёт в золотом промежутке:
Словно тает в соломенной грудке
Соловьиного смеха зерно.
Любо-дорого, лепо-красно
В новобрачных прозрачных покоях.
Никнет ветер на чистых покосах,
Льется в озеро света вино…
Тихо пей, все, что Богом дано,
Причащайся последнему счастью,
Благодати земной причащайся,
Завтра – поздно,
Потом – все равно.
Там – потом, даже днями темно,
Лихо там без любви и поруки…
Вон и листья от счастья и муки
Золотые ложатся на дно.

«Зимняя пойма…»

Зимняя пойма.
Прямая тропа.
Пой, моя радость.
Иней,
Как легкое платье, упал.
Пой, моя радость.
Снег золотится
И ждёт синевы.
Пой, моя радость.
Луч раздробился
О призрак листвы.
Пой, моя радость!..

Морской трамвай

из Азии в Европу

Из России в Россию плывет катерок
Чрез пролив, что далече когда-то
По январскому льду князь ли Глеб пересек?
Тыща лет – только камень и дата.
В лето, Боже, какое-то – я, имярек,
Проплываю по старому курсу
На корме средь мешков, где небритый абрек
Щурит глаз и грызет кукурузу.
Где болгарские перцы в корзинах скрипят,
И старухи, что клушки-наседки,
Охраняют коляски: там, вместо внучат,
Гроздья – только что снятые с ветки,