****
С Пашей мы земляки, вместе в начальной школе учились, в судомодельный кружок ходили, потом в «технаре», только в разных группах. Ещё совсем недавно, на следующий день после сбора в военкомате, сидели мы с ним в электричке у себя в городе. За окном моросил дождик, и хотя в вагоне было тепло и сухо, мы всё же ещё чувствовали этот влажный воздух, с которого только что пришли. Мы ночевали на вокзале, сидя на жестких стульях из толстой фанеры, скреплённых в ряды по четыре штуки. Потом нас разбудили сопровождающие пограничники. Тогда впервые команда « Подъём» прозвучала, и быстро под противным дождём нас отправили в вагон зелёной электрички. Про которую анекдот есть. Длинная, зелёная колбасой пахнет?
Это электричка из соседних с Москвой городов. В провинции в магазинах с продовольствием, да и со шмотками тоже, плохо. Вот люди и отправляются отовариваться в Столицу. Обратно возвращаются с огромными сумками. За это Москвичи нас не любят. Обзывают голодранцами. В очередях отпускают товар по небольшому количеству.
– Больше 2 кило в одни руки не отпускать!– требуют в очереди москвичи. – Понаехали тут, всю колбасу скупили.
–Мы за своим приехали. Эта колбаса с нашего мясокомбината. Вы всю выгребли. Всю Вам отправили по разнарядке. Так что давайте батонами и нечего.– Требуют приехавшие из соседних областей.
Но продавец стоит за своих: «Сказано больше двух кило в одни руки не давать и точка!»
–Совсем обнаглели, мы что виноваты, что у нас ничего нет. Страна то одна у нас!– Возмущается одна полная женщина.– Мы и так намучились к Вам ездить. Мы также вкалываем как и вы. Москва – столица нашей Родины! – Язвительно продолжает она.
–Так. Дочка стой, а я в конец очереди. На вот тебе сумку,– говорит другая, помоложе, быстро ориентируясь в сложной обстановке.– Возьмёшь, сколько дадут!
Так вся очередь перестроилась: через одного – двух человек встал член одной семьи.
Голь на выдумки хитра!
Вот в этой самой электричке нас и расположили. За окнами снаружи постепенно становилось всё больше народу. Это были наши родители, друзья, любимые. Те из них, кто нашёл в вагоне своих сыновей или мужей, заняли места у окон электрички и что- то кричали, показывали пальцами, улыбались и тут же плакали. Другие же суетливо перебегали от окошка к окошку, их взгляды торопливо перебегали по стриженным головам новобранцев и не могли сразу отыскать того, кого было надо. Тогда нам самим казалось, что мы похожи друг на друга.
Я внимательно следил за движущимися по ту сторону людьми, стараясь не пропустить родного, знакомого до мелочей милого лица. Мать обещала ко мне придти, но с вокзала, где мы ночевали, нас почему- то отправили раньше, чем обещали. Всё время пока шла посадка по вагонам, я ждал, что меня окликнут. Но меня никто не позвал. Несмотря на то, что отправку ускорили, чуткие материнские сердца невозможно было обмануть. Каким – то образом опять все провожающие были в сборе. Я заметил как Пашка Краснов, сидевший неподвижно, весь оживился, завертелся, мешая мне наблюдать за улицей. Всё ясно – под одним из зонтиков появилась его мать. А моей мамы всё не было. Тут я подумал, что она придёт в тот час, что ей сказали на призывном пункте, а электричка со мной уже уйдёт. Я отчётливо представил одинокую тень на перроне. Мне сделалось очень жарко и ужасно неудобно сидеть от этой мысли, я заёрзал на сиденье, стал оглядывать вагон внутри. Здесь творилось то же самое, что и на улице. Те же жесты, гримасы, махания руками. Кто- то уже приспособился и жевал собранные в дорогу харчи.
