Пальцы, секунду назад, казалось, онемевшие, послушно справились с задачей. Потом еще с одной. И еще. Пожилой врач четко раздавал указания. Дуня беспрекословно их выполняла. И лишь какой-то мельчайшей долей сознания подметила, что не боится крови. Да и Георгий вел себя на удивление смирно.
Охранники вышли на улицу. В комнате остались телохранитель Максим и помощник Ирбиса по имени Тамерлан.
Георгий Матвеевич полулежал, откинувшись на спинку кресла. Глаза закрыты, лицо его казалось неестественно бледным.
— Не сдохну. Радоваться рано, — расслышала Дуня слова, полные сарказма. Должно быть, Ирбис цеплялся за характер, абстрагируясь от боли. Вгрызался своей вредностью в реальность, только бы не замечать, что в его теле стало одним отверстием больше.
— Даже не начинала, — негромко пробормотала Короткова.
Девушка не рассчитывала, что ее тихий голос, точнее полушепот, хоть кто-то расслышит. Однако Ирбис открыл глаза. Темные зрачки опалили Дуню, полыхнули так, что руки вновь начали трястись. Пришлось сцепить пальцы в замок.
Совсем некстати девушка осознала, что рубашка мужчины была разрезана и почти ничего не скрывала. Широкие плечи отливали бронзой, литые мышцы бугрились от каждого неровного вдоха. Кончики пальцев закололо. Будто тактильная память обострилась, а нервные окончания, помимо воли, запомнили каждый изгиб и каждый участок мужского тела, к которому она прикасалась, повинуясь распоряжениям врача.
А теперь… Теперь осознание пришло, и щеки затопило румянцем смущения.
— Иди спать, Евдокия Андреевна, — произнес Ирбис спустя вечность, на протяжении которой его глаза сверлили Дуню темным и опасным огнем, и вновь смежил веки.
Девушка, пусть трусливо, но сорвалась с места. Бежала? Плевать! Девушка хотела максимально быстро оказаться в безопасности. Подальше от хозяина особняка. Закрыться, чтобы никого не слышать и не видеть.
Однако даже за закрытой дверью девушке казалось, что Георгий Матвеевич сверлит ее своим диким и бешеным взглядом.
***
Утром Дуня побоялась выйти к завтраку. А потому первую половину дня провалялась в постели. Заняться было нечем. В комнате даже книг не было, как и телевизора.
На первый этаж особняка она спустилась только к обеду, понадеявшись, что грозного хозяина не окажется дома.
Так и вышло. Первый этаж был пуст, ни охраны, ни помощников Ирбиса. И только приятная и приветливая женщина — экономка — встретила девушку на пороге столовой.
— Евдокия Андреевна! Обед уже готов! Можно подавать? — поинтересовалась она у Дуни.
— Я… Нет… Знаете, а нельзя мне пообедать на кухне? С вами? — несмело уточнила девушка. — Если можно, конечно.
— Мы ведь об этом не станем никому говорить? — загадочно проговорила женщина и торопливо заспешила обратно, к дверям, ведущим на кухню. — Все равно хозяина не будет до завтра. Так сказали ребята из личной охраны.
— До завтра? — обрадовалась Дуня, но тут же поспешила приглушить вспыхнувшие эмоции. — Да, никому не скажем, Маргарита Павловна, так ведь?
Дуня припомнила имя экономки. Та согласно кивнула. Наверное, у пленницы даже в стане врага непременно должен появиться друг. Потому та и доверилась женщине, пусть первое знакомство у них не очень и задалось.
— У вас есть еще на что-то аллергия, Евдокия Андреевна? — виновато проговорила добродушная Маргарита Павловна. — Я как вспомню прошлый раз… Да и Георгий Матвеевич дико нервничал. Я его в таком состоянии не видела прежде.
