– Не завидуй, – сказа я. – У всего есть обратная сторона. Моё тело конечно по сравнению с безграничной душой. Оно не выдерживает её возможностей. Выражается это в болезнях, у меня их целый букет. Не буду вдаваться в подробности, но они достаточно серьёзны и неизлечимы. Они потихоньку убивают моё тело. Конечно, я лечусь, своевременно делаю операции, прохожу обследования и принимаю лекарства. Но всё это не может избавить меня от болячек, помогает только облегчить и замедлить ход развития болезней. Я как скорпион, который жалит сам себя.
– Как интересно, – сказала Наяда. – Мы с тобой два сапога пара: то, чего нет у меня, у тебя с излишком. Поделись со мной!
– Я бы с радостью, если б знала, как это сделать. Управлять своими чувствами мне не под силу: в этой, что сидит сейчас перед тобой, мне подчиняются только конечности. Всё остальное бушует внутри, невидимое постороннему глазу. Я тщетно пыталась договориться со всеми, призывала клетки своего тела не атаковать самих себя, уговаривала свою душу не разрушать нервную систему, а иммунитет – защищать организм. Но почему-то мой мозг не в силах повелевать работой организма – это расстраивает больше всего. Думаю, учёные-биологи работают не в том направлении: клонирование и биороботы – зачем нам это, если мы до сих пор не можем самостоятельно навести порядок в процессах работы своего организма с помощью собственного мозга, который отдаёт сигналы органам.
– Интересная мысль, я никогда не задумывалась об этом. Как тебе это пришло в голову?
– Профессиональная деформация. Я пишу, много думать и анализировать – часть профессии. Знаешь, это ужасно утомляет, но судьбу, как и времена, не выбирают, с ней живут и умирают. В моём случае скорее – живя, умирают.
– Странно. Не похожа ты на безнадёжного, умирающего больного. Как тебе это удаётся?
– Это несложно. На самом деле, мы выглядим так, как чувствуем себя. Нет, скорее, так, как хотим, чтобы мы себя чувствовали. Для меня диагноз – это только запись в медицинской карте. Я вспоминаю про него, только когда прихожу в поликлинику или ложусь в больницу, я не живу этим. Я живу своей интересной насыщенной жизнью с другими заботами и интересами. Мне кажется, что смертельно больные пациенты выглядят так не потому, что смертельно больны, а потому что сами хотят или соглашаются такими быть.
Одиссей
«Хочется жить и поцелуев!»
Вера Мусаелян.
Ну что, подруга, ты меня прости, но настало время с тобой расправляться. Сегодня четвёртый день после операции. Четвёртый день специальная радиоактивно-заряженная пластина медленно убивает мою подругу в глазу. Мой строгий, с военной выправкой, врач уже сообщил мне, что видит первые процессы разрушения, моя подруга плачет кровоизлиянием. Прости, дорогая, но дальше нам не по пути. От тебя, конечно, было много пользы, но ты ведёшь меня в другой мир, а у меня ещё много неоконченных дел в этом. Нельзя подводить своего издателя (для меня он всегда был хитроумным Одиссеем), бедняга взял слишком большую квартиру в ипотеку. А ещё молодая жена, дети от предыдущих браков. Ему нужен стабильный хороший заработок на следующие десять лет. И он на меня надеется, моя первая книга так хорошо пошла и продолжает продаваться, что старик, судя по выражению его лица, уже подумывает, а не прикупить ли ему новую машину для любимой подружки. А тут я со своей меланомой. Бедняга был сильно расстроен, до сих пор помню его растерянное выражение лица, когда я огорошила его своим диагнозом.
