2. Бореальный (северный) путь. Человек современного типа начал осваивать внеледниковые области Европы около 40 тыс. лет назад. Это было холодное время. Заболоченные приледниковые области представляли собой тундру и редколесье. Однако обилие крупных травоядных животных мамонтового комплекса привлекало сюда первобытных охотников. На внеледниковые равнины Восточной Европы человек пришел позже: поселение Костёнки имеет дату 24 тыс. лет, могильник Сунгирь 24430 ± 400 лет. Из Восточной Европы палеоевропейцы перевалили через Урал и распространились по предгорьям и низкогорьям Южной Сибири до Байкала, где они основали 24 тыс. лет назад стоянки Мальта и Буреть.
3. Африканский путь. Первый «исход» человека разумного из ойкумены, очевидно, связан с миграцией населения района Великих Озер на юг Африки. В Южной Африке (Флорисбад) самый древний череп человека разумного имеет возраст 37 тыс. лет.
Интересную версию расселения человека на Восточно-Европейской и Западно-Сибирской равнинам высказал И. Мельников. По его мнению, в 6 тысячелетии до н.э. часть мигрировавших из Африки и осевших на севере Индии людей мигрировали на Север, через Иранское нагорье, вдоль восточного побережья Каспия на Южный Урал. Миграция эта была обусловлена перемещением стад диких животных, бывших их основной пищей, по мере таяния последнего ледника и образования новых пастбищ. Эти выходцы из Северной Индии основали поселение Аркаим на территории нынешней Челябинской области. Позднее они расселились на запад по Восточно-Европейской равнине и на восток по Западно-Сибирской низменности.
Всемирная история о тех временах: «Человек жил относительно небольшими коллективами, членов которого объединяла производственная потребность друг в друге, сексуальное партнерство и родственные отношения»21. В этих условиях развитие социальных отношений проходило крайне медленно, по крайней мере по двум причинам – малый выбор возможных способов социальной деятельности и передача потомству накопленного опыта социальных действий только через личные контакты, в которых транслировались исключительно устоявшиеся, проверенные опытом, традиционные способы и приемы. Случайные, индивидуально найденные, новации передавались лишь после многократной проверки жизнью, ибо цена ошибки была велика – само существование общности.
Присваивающий способ жизнедеятельности при ограниченности пищевых ресурсов обрекал древних людей на занятие небольшими группами больших пространств и, соответственно, на существенную географическую изоляцию этих групп друг от друга. Такая изоляция имела два важных последствия – формирование биологических и социальных различий групп людей. «Именно сохранение из поколения в поколение постоянства круга вступающих между собой в брак и обусловливает генетические различия между популяциями: ведь… гены, закрепившиеся в одной группе, имеют тенденцию ограничиваться именно этой группой. По крайней мере в прошлом расстояния и другие географические особенности служили наиболее устойчивыми барьерами на пути к смешению популяций; в этом кроется одна из причин широкой географической вариабельности человека как вида»22.
Аналогичным образом социальные навыки, приобретённые в каждой группе, ограничивались именно этой группой. Вместе с социальными навыками изолированным образом формировались и ментальные представления людей. Межгрупповой обмен навыками и ментальностями был существенно затруднён. Различия в ментальностях и социальных навыках стали основой, толчком для проявления инстинкта внутривидовой конкуренции при последующих контактах людей из разных групп. Этот инстинкт, вместе с инстинктивным отсутствием табу на убийство особей своего вида и инстинктом самосохранения, стал причиной воинственно-убийственного характера всей последующей человеческой истории.
