Страны, в основе которых лежат традиционные общества, являются, как правило, мультикультурными. Они объединяют несколько и даже много человеческих общностей, каждая из которых является носителем своеобразной культуры, этого «сгустка» способов и средств жизнедеятельности людей общности, накопленных за время ее существования, включая трансформации после столкновений с другими общностями.
Однако трансформации масштаба, необходимого и достаточного для преодоления рубежа традиционности и перехода на новый уровень общественного развития, состоялись только в некоторых общностях стран Западной Европы. Многие ученые-цивилизационщики (С. Хантингтон, К. Ясперс, Б.С.Ерасов, Д. Стидман, Д. Даймонд) относят начало таких трансформаций ко второй половине второго тысячелетия н.э., после 1500 гг., хотя предпосылки к ним формировались ранее, в эпоху европейского Возрождения в 13—15 вв.
Основным фактором, позволившим некоторым странам Европы, в отличие от большинства стран мира, преодолеть рубеж традиционности и совершить переход к новому уровню общественного развития – к цивилизации – следует, видимо, считать отсутствие в Европе, после падения Западной Римской империи, единого централизованного государства. Без такого государства, без установления им ограничений и других регламентаций малые общности получили возможность развиваться в соответствии со своими местными условиями. Особую роль при этом сыграли такие малые общности как европейские города. Еще одним фактором следует, видимо, считать наличие в Европе гуманистических традиций, проистекающих из Древней Греции и Древнего Рима, включая установления Римского права.
Структура и организация жизнедеятельности в европейском городе предоставляли его горожанам широкие свободы и большие возможности для индивидуальной деятельности. М. Вебер пишет:
«Западный город как в древности, так и в России, был местом перехода из несвободного состояния в свободное благодаря возможности дохода, предоставляемой денежным хозяйством… Городское население узурпирует отмену прав господина – и это было великим, в сущности, революционным новшеством, введённым западноевропейским городом в отличие от всех остальных городов. В городах Северной и Центральной Европы возник известный принцип: «городской воздух приносит свободу», другими словами, по истечении разного, но всегда достаточно короткого срока господин раба или зависимого терял право притязать на подчинение его своей власти.
К этим различиям присоединяется в качестве решающего признака… то, что эти города представляли собой общественную организацию официального характера, обладающую особыми органами, союз «бюргеров», подчинённых в качестве таковых общему для всех них праву, следовательно, равных по своему правовому положению. Такой характер города как сословно обусловленного «полиса» или «коммуны» существовал в других областях права, кроме средиземноморского и западного, насколько известно, лишь в начатках»35.
Ф. Бродель отмечает: «Накал городской жизни на Западе был доведён до температур, которые почти не встречаются в других регионах. Города принесли небольшому континенту величие… Её [Европы] города существовали под знаком не знавшей себе равных свободы; они развивались как автономные миры и по-своему. Они перехитрили государство… это государство будет складываться медленно и вырастет лишь при небескорыстной помощи городов и притом будет увеличенной и зачастую бесцветной копией их судеб… Города через созвездие городов и нервную сеть городских перевалочных пунктов вели собственную экономическую политику, политику, зачастую способную сломить преграды, и всегда – создать или воссоздать привилегии или убежища…
