Моя смешная жизнь. Записные книжки и разные разности - страница 4

Папин добрый приятель, закоренелый холостяк Абрам Давидович лет этак, примерно, пятнадцать встречался с одной милой вдовушкой, причем в последние лет восемь она к нему уже даже и переехала. Папа его однажды спрашивает: «Абрам Давидович, вы собираетесь с Ирочкой официально в брак вступать?» А Абрам Давидович отвечает: «Давид Соломонович, ну нельзя же так, ОЧЕРТЯ ГОЛОВУ…»

Когда я поступила в Московский университет, папа был в дальней командировке. Пошла мама к его начальнику: как бы это сообщить Давиду Соломоновичу, что дочку приняли в МГУ? А тот отвечает: легко! И послал папе шифровку: «ВАШЕ ИЗДЕЛИЕ ПРИНЯТО МОСКВОЙ».

Прошу парикмахершу: «Сделайте, пожалуйста, чтобы у меня был не такой интеллигентный вид!» Она отвечает: «С ЭТИМ ВАМ НИКТО НЕ ПОМОЖЕТ…»

Студенческая гулянка. Сокурсник мужа, узнав, что там будет барышня из МГУ (всего лишь я), долго готовился, чтобы не ударить лицом в грязь. А уже прилично выпив, отважился интеллигентно пошутить и вместо традиционного «спутал х… с пальцем» попытался сказать «спутал одно место с пальцем». Однако вслух сказал: «Спутал Х… С ОДНИМ МЕСТОМ». Тоже красиво.

Станция электрички, с которой отправляемся на дачу по выходным. Пятница. Толпа ждет свой поезд. Группа работяг в оранжевых жилетах перекуривает у платформы. Вбегает типичный чеховский дачный муж с диким взглядом, по-советски обвешанный множеством сумок с продуктами, и, задыхаясь, обращается к работягам: «Э-э, а вот эта электричка, КОТОРАЯ ТОЛЬКО ЧТО УЕХАЛА, она в Румянцево останавливается?». Ближайший работяга неторопливо докуривает, гасит окурок о подошву и отвечает: «А тебе УЖЕ не один х…?»

В нашем дворе с веселым щенком бульдога гуляет серьезный хозяин в камуфляже и подает команды. Вдруг щенок подбегает ко мне и добродушно облизывает мою руку. Хозяин: «Джек, сидеть! Ты с ума сошел, что ли, ПОЧЕМУ НЕ КУСАЕШЬ ТЕТЮ?!»

Мы с мужем в отпуске в Абхазии, в городе Гудауты. В буфете у пляжа табличка на русском языке: «ТУР ХУР СКРЫ». Спрашиваю буфетчика, что это. Отвечает: «Не видишь сама – ТУРУБОЧКИ ХУРУСТЯЩИЕ С КРЭМОМ!» Или, к примеру, в местном гудаутском зоомагазине табличка странного пола: «ЦАПЕЛЬ».

(Кстати, в Москве тоже бывали проблемы с родным русским языком. В нашем гастрономе висела табличка: «Студень ГОВЯЖЬЯ». Я терпела-терпела, а потом говорю продавщице, что студень – мужского рода. Ладно. На следующий день табличку поменяли на: «Студень ГОВ»).

Из Гудаут мы решили съездить в соседний город Сухуми, посмотреть обезьяний питомник. Электричку еще долго ждать, а толпа на перроне уже собралась, у каждого в потном кулаке зажат рубль. Спрашиваем, кого ждут. А вот, говорят, скорый скоро проедет, «Москва – Сухуми». Так он же здесь не останавливается?! А за рубль, говорят, остановится. Что нам терять – достаем два рубля и ждем. Скорый притормаживает, ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ, проводники впускают всех, собирают рубли, поезд трогается и едет себе в Сухуми. Я шучу с проводником: а как насчет самолетов? Оказалось, не шутка это была. Когда мы летели назад в Москву, самолет ДВА ЧАСА ЖДАЛ одного веселого пассажира после банкета по поводу защиты диссертации.

Поехали мы как-то из тех же Гудаут к тетушке нашей квартирной хозяйки по имени Дзаква, жившей в ауле в предгорье. Дома великолепные (не одно поколение строило): первый этаж каменный, второй из бревен. Однако удобств как-то уж очень маловато, то есть ну вообще не видать; я спросила, где можно в туалет сходить, а тетушка Дзаква ответила: «Везде». Как это?! Да так, везде, а лучше всего на огороде: аул же на склоне горы, дожди все смоют, но часть удобрений останется… Зато земля потрясающая, прямо у дома растут и кукуруза, и инжир, и грецкие орехи, да все на свете, и никто ни за какими растениями специально не ухаживает: что-нибудь всегда вырастет само. За коровами тоже особого присмотра нет: утром их доят и выпускают со двора пастись на горе, и вот эти худые лохматые коровы лезут на гору боком – две правые ноги, потом две левые. Вечером они таким же манером спускаются, их опять доят и двор на ночь запирают. Ну и все. Молока они дают по литру в день. Я даже спросила, почему бы не завести хорошую молочную породу. Тетушка Дзаква ответила: «За этими голландскими неженками нужно смотреть, сено им заготовлять, а так если мне нужно будет десять литров молока в день, так я заведу десять таких же неприхотливых коров». Кур, правда, кормят. Однако тетушка рассказала, что на окраине поселились русские пожилые пенсионеры, вот они за своим садом-огородом так ухаживают, что всегда все растет и зреет. Мы пошли поглядеть. Оказалось, правда, что пенсионеры эти – украинцы (через много лет точно так же в Нью-Йорке всех русскоязычных иммигрантов – и грузин, и узбеков, и литовцев, – будут звать русскими); но огород у них был воистину уникальный. Например, на веточку под каждым завязавшимся помидорчиком был надет бумажный воротничок от гусениц, и даже был он вырезан фестончиками по краю! Неудивительно, что паттисоны у них созрели размером с дыню, огурцы – с баклажан, а случайная тыква, семечко которой занесло на навозную кучу, – не с карету, конечно, но с детскую коляску наверняка.