Личность всегда проявляется. Знакомая поехала в Индию, в ашрам (уже после перестройки). Вроде вся такая духовная, однако чувство юмора никуда не девалось, вот и рассказывает: «Там все стремятся достичь состояния КУНДАЛИНИ, высвободить могучую сексуальную энергию. А на самом деле проще не бывает: покажешь на улице доллар, так вся толпа впадает в страшное неистовое кундалини!»
Незадолго до рождения сына мы «расширились» в своем же кооперативе: переехали в двухкомнатную квартирку вместо однокомнатной. Прежде там жила некто Галя – валютная проститутка, заодно приторговывающая валютой. И стали нас навещать разнообразные мужики – поодиночке и группами, – с вопросом, где же Галя. Я открывала дверь – дурная от бессонных ночей, взъерошенная, халат на груди протек молоком, – и автоматически монотонно зудела: «Галя отбывает срок в женской колонии номер такой-то, в Куйбышевской области». Однажды открываю – и обалдеваю: стоят рядком абсолютно роскошные красавцы-брюнеты в длинных кожаных пальто и длинных белых шарфах, держат огромный букет роз, шампанское и коробищу конфет и при этом поют чистейшим грузинским многоголосием: тари-тари-ят-та-тари-та… Позже я сообразила, что это был знаменитый вокальный ансамбль, да что уж теперь. Увидев меня, замолкают в растерянности. А я стою в дверях и долблю все то же: «Галя отбывает срок в женской колонии номер такой-то, в Куйбышевской области»… Ушли. А в другой раз у дверей стоял ма-аленький мужичок крайне северной народности в о-очень большой пыжиковой шапке и с о-очень широкой улыбкой (позже я сообразила, что это был знаменитый певец), я ему снова: «Галя, то-се, ля-ля-ля», а он мне: «А ТЕБЯ КАК ЗОВУТ?»
Вечером рассказываю мужу, а он мне рассудительно: «Понимаешь, МУЖИК ВЕДЬ УЖЕ ПРИШЕЛ!»
Наши соседи купили автомобиль, вроде «Жигули». Совсем другая жизнь, другой мир, другими людьми себя почувствовали. Решили на этой новой машине поехать отдыхать в Прибалтику, а потому попросили меня сшить чехол из огромного куска брезента. Я долго кроила, быстро сшила и даже отнесла в химчистку пропитать чем-то водоооталкивающим. Уехали соседи, через месяц вернулись и рассказывают: «Риммочка, так в этих кемпингах такие чехлы у людей, не представляете – красочные, разноцветные, нейлоновые, стеганые… но УКРАЛИ ТОЛЬКО ТВОЙ!»
Лето, жара в Москве кошмарная. Мне за сорок уже, национальность издалека видна. Тащу постельное белье в прачечную, две сумищи в двух руках. Навстречу мужик – пьяноватенький, но в себе. Спрашивает: «Девушка, а девушка!» – и я так сразу подтянулась вся в струночку и с улыбкой: «Простите, вы мне?» – «Ну а то. Это, что ли, улица академика Островитянова?» – «Ах, нет, это улица академика Арцымовича». Опечалился мужик и сам себе бормочет: «Ну я мудак, ну я НАШЕЛ, У КОГО СПРАШИВАТЬ…»
Еду в гости в жутко переполненном автобусе. Долго еду. Людей не вижу, слышу голоса впереди. Пожилой мужчина укоряет: «Как не стыдно, молодой, здоровый, сидишь, а женщина стоит, пожилая, тебе в матери годится!» Молодой голос отвечает: «А сам что тогда сидишь, матери место не уступишь?» Пауза. Пожилой, задумчиво: «Ничего, корова такая, постоит…»
В нашем кооперативе была заметная дворничиха – огромная, краснолицая, налитая водкой скифская баба; весь день величественно восседала на драном стуле у подъезда. Нашу семью уважала, поскольку у нас от праздника до праздника вечно оставалась недопитая гостями выпивка, которую мы ей в минуту ее жизни трудную скармливали. Однажды она так сидит и кричит мне: «Слышь… как тебя… Римк… подь сюда! У нас тут люди грят – мол, явреи, явреи… А я им – а знаете, грю, ЕСТЬ ТАКИЕ ЯВРЕИ, ЧТО ПОЧТИ ЧТО НЕ ХУЖЕЕ РУССКИХ!!!»
