— А за что наказывает эта ваша госпожа? — Не то чтобы мне было особо любопытно, я все равно не собирался ни оставаться тут долго, ни терпеть подобное обращение, но все же.
— За неподобающее поведение.
— И все? — Я удивился.
— Неподобающее поведение включает в себя все вышеперечисленное плюс все, что не понравится госпоже. Вообще госпожа может наказать за что угодно. Или просто наказать. Если ей хочется поиграть.
— Поиграть?
— Да.
Дроу прошел в угол комнаты, взял уже знакомый мне сверток и развернул, являя моему взору содержимое.
— Когда госпожа хочет поиграть, она приказывает прийти к ней и взять что-то из этого. — Он указал на разложенные предметы. — Иногда это что-то определенное, иногда на свой выбор. Чаще всего то, что нравится ей, иногда, очень редко, если заслужил, она разрешает использовать то, что нравится тебе. — Дроу мечтательно закатил глаза.
— Нравится? — От удивления у меня чуть дар речи не отнялся. Как это может нравиться?
— Да-а-а… — Он протянул руку и любовно коснулся какого-то страшного на вид предмета, потом провел рукой по какой-то плетке. — Я лично люблю, когда госпожа использует зажимы и плеть. Непередаваемые ощущения!
Да уж, могу себе представить. И этим хотелось бы и ограничиться. Мне хватило фантазии. Испытывать это в реальности — бр-р-р.
— Хочешь попробовать? — внезапно спросил дроу, и я поморщился.
— Нет, спасибо.
— А зря. Перед тем как госпожа тебя вызовет, лучше бы ты уже привык к ощущениям. Поверь мне, она найдет, за что тебя наказать.
Наш разговор прервался появлением тех самых дроу, которые запихнули меня в шкаф. На этот раз они притащили светлого эльфа, повисшего на их руках безвольной куклой. Кинули его на каменный топчан и молча вышли.
— Это кто? — кивнул я в сторону эльфа.
— Оринор, — поморщился Алакрин, — глупый эльф, который все делает неправильно и не может угодить госпоже. Вот она его и наказывает все время. Заслужил.
Я подошел поближе. Оглядел эльфа и ужаснулся. По всему телу красовались следы ударов плетью, кое-где кожа лопнула, и струйки крови уже успели подсохнуть. А еще у него были странно вывихнуты руки.
Я потянулся к нему, но меня остановил крик:
— Не трогай его!
— Почему? У него руки вывихнуты.
— Да, госпожа использовала крюки. Он ее сильно разозлил и расстроил вчера. Он заслужил. Придет в себя, вправит, и все будет нормально.
— Вправит? Сам?
Видимо, в моем голосе явно был слышен ужас от такой ситуации, поэтому Алакрин усмехнулся.
— Поверь, это не самое страшное. Да и не в первый раз. Очнется, вправит руки, потом смажет раны. К вечеру будет уже на ногах.
— Неужели это так быстро заживет? — кивнул на раны.
— Нет, конечно. Но какая разница?
— А если он опять провинится?
— Госпожа опять накажет, — пожал плечами дроу.
— Опять будет бить?
Молчание Алакрина говорило громче слов. Меня все больше и больше мутило от происходящего.
— Но почему вы все это терпите? Как можно позволять женщине так издеваться над собой?
Алакрин в мгновение ока оказался рядом и схватил меня за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. В их красной глубине я разглядел нечто темное, рвавшееся наружу. Я пытался вырваться, но дроу, несмотря на свою стройную фигуру, был очень сильным. Наверняка от его пальцев останутся синяки.
— Послушай меня… Анге. Госпожа возложила на меня твое воспитание, и я вот что тебе скажу: еще одно слово в подобном тоне, и получишь двадцать плетей от меня. А потом я доложу об этом госпоже, и от нее ты получишь не меньше пятидесяти. Это если госпожа не придумает что-то еще. А у нее фантазия богатая. Или она может отдать тебя своей матери, верховной жрице. Выживешь ты после этого или нет — зависит только от тебя. Так что вспомни, что я тебе говорил, и будь хорошим мальчиком. Если госпожа накажет меня из-за тебя, я не останусь в долгу: ты получишь в два раза больше. Тебе понятно?
