Спина это все-таки не шутки. Я не врач, но муж моей тети тоже очень часто страдал от таких болей. Он в молодости работал грузчиком, там что-то себе и повредил. Когда приступы были сильными, без уколов не обходилось, но я надеюсь, что у Амира до такого не дойдет.
Тем более если у меня получится раздобыть для него одну действенную мазь.
В первой аптеке через два квартала ее не оказывается, но я не сдаюсь и иду в следующую. В ней мне везет.
— После нанесения лучше сразу помыть руки, чтобы средство случайно не попало на слизистые, — предупреждает меня приветливая девушка, протягивая сдачу.
— Спасибо, я знаю.
Дверь в номер на нашем этаже, вернувшись в гостиницу, я нахожу опять же не сразу. Блуждаю по лабиринту, проверяю, точно ли я на том этаже оказалась, и снова пользуюсь подсказкой горничной. Только на этот раз другой.
Крадусь к одной из спален, куда Амир завез свой чемодан, и слышу, как из-за закрытой двери раздаются отборные ругательства.
Стучусь, закусывая губу от волнения.
Глупо так, мазь принесла… Он ведь меня даже не просил об этом. Если у Амира проблемы со спиной, он наверняка сам знает, чем нужно пользоваться, и возит все средства с собой.
— Чего скребешься?
— Я… Вот, — протягиваю Гаджиеву пакетик из аптеки.
— Что это?
— Там мазь. От болей в спине…должно помочь…
Амир сначала словно не понимает, зачем я отвлекла его, но через несколько секунд выражение его лица смягчается. Он больше не хмурится так угрожающе, а правый уголок губ ползет вверх.
— Хорошая мне жена досталась, — усмехается он, подталкивая меня зайти в спальню. — Поможешь?
— Да.
Отказать я не могу, хоть и понимаю, что мне придется дотронуться до…собственного мужа. Ему все-таки плохо.
Амир вытягивается на животе, забравшись на кровать. Скрещивает руки впереди, кладет голову на них. Он одет в одни только спортивные штаны, из-под которых выглядывает фирменная резинка нижнего белья.
Вскрываю упаковку, кладу флакончик с гелем на тумбочку. Щеки жжет так, будто у меня солнечный ожог, кончики пальцев покалывает.
— Нужно сначала разогреть… — мямлю, закатывая рукава свободного джемпера. — Чтобы кровь прилила. Где конкретно болит?
— Поясница, — глухо отвечает Амир.
Черт, я надеялась хотя бы на плечи или шею.
Первое прикосновение ошпаривает. Едва нахожу в себе силы, чтобы не отдернуть руки. Кожа у Амира гладкая и очень горячая. Слегка влажная после душа. Кажется, он пытался спастись в нем, пока меня не было.
— Не бойся, не раздавишь.
Гаджиев хмыкает, а мне приходится склониться ниже. Кровать здесь такая, что делать массаж не особо удобно. Надо ноги в коленях согнуть, но из-за этого я не могу нормально разминать затвердевшие мышцы.
— Забирайся сверху, Дарин, — звучит почти как приказ.
— Мне и так хорошо.
— Я слышу, как ты пыхтишь, паровозик из Ромашкова.
Сглатываю и встаю одним коленом на матрас. В конце концов, мне важно помочь человеку. Амир с работы сорвался из-за меня, не отпустил одну, видя, в каком я состоянии.
Перебрасываю ногу через его бедра, сажусь удобнее. Так действительно лучше. Я вожу ладонями по его широкой спине, надавливаю так, как меня когда-то на всякий случай учила тетя. Под моими пальцами перекатываются бугрящиеся мышцы.
Я краснею, когда дело сползает к пояснице. Взрываюсь, когда заправляю резинку белья за пояс низко сидящих штанов. Всем телом чувствую, что Амир улыбается в этот момент, хоть и не видит моего лица цвета спелого помидора.
