— Ника? — выводит меня из забытья Андрей, и тоже переводит взгляд на куратора.
Я пугаюсь, как бы друг не заподозрил чего-нибудь, и хватаю его за руку.
— Пойдем. Надо успеть на следующую пару.
Он смеется над моим усердием и называет ботаником.
— Может, сбежим? — предлагает, когда мы уже спускаемся в холл.
— С ума сошел?!
— Да ладно тебе, Валевская. Общая биология — это не тот предмет, о котором стоит переживать. Тем более, что мы с тобой изучили ее уже вдоль и поперек.
— Все равно! — настаиваю на своем, искренне негодуя, как ему вообще пришло в голову нарушить дисциплинарный кодекс студента. Можно сколько угодно бунтовать против общественного порядка, заявлять о своих правах и высказывать гражданскую позицию, но человек, живущий в социуме, должен выполнять свои обязанности.
— Какая же ты скучная!
— Ничего подобного. Я ответственная и исполнительная. Это совсем другие вещи.
— То есть если я тебе предложу прокатиться на мотоцикле по самому оживленному проспекту и даже чуть-чуть нарушить правила, ты не согласишься?
Я замечаю смешинки в его глазах и понимаю, что меня берут на слабо.
— Только после пар. И если обещаешь сильно не гнать.
Донельзя довольный тем, что сумел меня уломать, Андрей направляется вместе со мной в другой корпус. Пока пожилой профессор рассказывает о своем предмете и дает первую тему, я с улыбкой наблюдаю за скучающим другом. Мне всегда казалось, что он любит этот предмет. Неужели мы с ним похожи?
Как только звенит звонок, как демонстративное страдание Вишневского сменяется задором. Парень игнорирует окрики одногруппников и, бодро шагая прочь, тянет меня за собой.
— Первый курс такой скучный! Уверен, профессоры и сами это понимают, но у них нет другого выбора.
— Не соглашусь. Наш биолог, конечно, старик, но зато как горят его глаза! — говорю я, в ответ слыша смех и совсем нездоровую шутку.
— Он таким образом отвлекает внимание от песка.
— Андрей! Имей уважение! — щипаю его за руку.
— Какая же ты правильная, Валевская. Надо срочно тебя испортить.
Я показываю ему язык и прячу улыбку, с притворным интересом разглядывая пожелтевшие листья.
На парковке у меня возникает ощущение, будто за мной следят. Я оборачиваюсь и смотрю на окна, но из-за отражения слепящего солнца, никого не вижу. Хотя, повреки логике, хочется еще раз увидеть его лицо, почувствовать на себе полный желания взгляд, понять, каково это, по-настоящему спать с мужчиной. Я пугаюсь собственных чувств, неестественно смеюсь и признаюсь Андрею, что раньше не каталась на мотоциклах.
— С тобой все хорошо?
Он кладет ладонь на мое плечо и участливо заглядывает в глаза.
— Да, все отлично! — улыбаюсь, но Вишневский мне не верит.
— Держись крепче и не смей отпускать руки.
— Любишь, когда тебя лапают?
— Люблю, когда не визжат в ухо.
Как только мы трогаемся с места, я клещом цепляюсь за Андрея, испытывая настолько яркие и сильные эмоции от поездки, что немею, не в силах выразить свои чувства. Кажется, будто адреналин разгоняет кровь с удвоенной силой. И хоть шлем защищается мои уши от свиста и рева машин, звуки все равно накрывают меня волной. Я чувствую, как сильно бьется сердце, как дрожит нутро, а волны непередаваемых ощущений поднимаются из живота и поступают к горлу. Каждый поворот — это смесь страха и свободы. Когда мы доезжаем по адресу, и я слезаю с мотоцикла, то чудом не оседаю на асфальт.
