– Ты позволишь мне стать твоим другом? – спросила она после короткого молчания.
Я медленно качнула головой. На ее губах появилась горькая усмешка.
– Кажется, ни ты, ни твои братья не хотите меня принимать. Но ничего, я не буду сдаваться так просто. Тебе тяжело, и тебе нужен близкий человек рядом… я думаю… я надеюсь, что смогу им стать.
Я опустила голову, уставившись на свои руки. Она не проронила больше ни слова. Закончив сушить мои волосы, она помогла мне переодеться.
– Спокойной ночи, – ее голос звучал грустно, хотя она и пыталась это скрыть. Я проводила ее равнодушным взглядом, и закрыла глаза.
Пустота. Темно и спокойно. Мне казалось, что я упала в какую-то пропасть, где нет ничего. Но это чувство не пугало. Хотя в нем и было что-то неправильное. Но что именно?
Я вздрогнула и проснулась. В комнате было темно. Я повернула голову, глядя в окно. Обычно я просто смотрела в потолок, пока меня снова не начинало клонить в сон. Но сейчас что-то изменилось.
Я медленно поднялась на ноги, повинуясь неясному чувству. Мне было спокойно, как обычно. Мой разум был чист, не было ни мыслей, ни эмоций. Но почему-то где-то в закромах моего сознания зарождалось ощущение того, что что-то не так.
Я подошла к окну. Белый ковер снега странно искрился в лунном свете. Вдали виднелись силуэты деревьев, похожие на искаженные фигуры.
Я отвела глаза от окна. Мой взгляд упал на туалетный столик. На зеркало, высвечивающее мое бледное лицо в обрамлении волос, струящихся по плечам и спине. Собственное отражение в полумраке комнаты показалось мне каким-то странным, и я опустила глаза.
«Фотография…»
Я взяла в руку такую знакомую рамку со старым изображением. В темноте все лица сливались в одно неразборчивое пятно. Мое сердце почему-то начало быстро стучать, эхом отдаваясь в висках.
Ночь была единственным временем, когда я могла быть предоставлена себе. Только ночью, когда все спали, я могла пытаться что-то сделать сама, не подчиняясь чужой воле.
Я склонила голову, пустыми глазами вперившись в снимок. Мой взгляд зацепил что-то маленькое и белое на полу под туалетным столиком. Наклонившись, я подняла обрывок бумаги.
Подойдя вновь к окну, я сумела разобрать написанное в лунном свете.
«В соседних домах никто не живет…»
Я подняла глаза, вглядываясь в силуэты домов вдали. Я никогда прежде не задумывалась над тем, жил ли в них кто-то… Или же я просто не помнила об этом?..
Странная вспышка резанула мой затуманенный разум.
«Я не сдамся… Я не сдамся… Я не сдамся… я не…»
Рамка с фотографией с глухим стуком упала на пол. Я растерянно смотрела на нее, с трудом пытаясь понять, что происходит. Мой мозг отвык думать, и теперь мысли и воспоминания, возникающие в нем, причиняли мне почти физически ощутимую боль.
Я убрала записку в карман своего платья, лежащего на пуфике. Присев на корточки, я протянула руку к фотографии. Рамка треснула, и изображение плавно спикировало мне под ноги.
«Джеральд и Вивианн с детьми. 1859» – прочла я на обороте.
Эта информация не нашла отклика в моем пустом подсознании. Но странным образом она отдалась еле уловимым откликом в сердце, заставив его напряженно екнуть.
– Вивианн…– прошептала я. Я не была уверена, что слышала это имя прежде, но именно оно вызвало волнение в моей груди. Подняв с пола фотографию и затолкав ее обратно в рамку, я уселась на пуфик. Мои пальцы извлекли клочок бумаги из кармана платья, и под уже имеющейся надписью я добавила это имя.
